Artashir писал(а):
Но всё же, разве кривичи-славяне к 8-9 вв. не были преобладающим населением на указанной территории? От нынешнего Смоленска до Полоцка всё же господствовал славянский язык, что конечно, не исключает наличия балтских поселений.
Не надо путать политическую власть с этнолингвистическим составом местного населения.Множество балтских гидронимов (а они практически равномерно расположены от нынешней территории Латвии и Литвы до Москвы, Курска, Орела и южнее), в том числе множества средних и мелких речушек, озер и даже болот,
могли сохраниться только при последовательной передаче из поколения в поколение. Вот карта по данным еще советских времен (сейчас уже намного больше выявлено балтских гидронимов):
Вот более современная карта:
То есть местное балтское население не было ни истреблено, ни ушло куда то, а
постепенно. за многие века. славянизировалось - аналогично, как крестоносцами завоеванные прусские, юго-западные галиндские и литовские (надрувяй и скальвяй) племена постепенно германизировались. Но, например, литовцы - потомки надрувяй и скальвяй, так и не были окончательно германизированны вплоть до 1945 г., когда их угнали на Запад или уже позже большинство переехало в Германию. То же самое произошло с кашубами и сорбами.
Однако
сейчас очень часто смена военно-политической власти над определенной территорией приравнивается к полной смене населения, то есть геноциду тут ранее жившего населения, но в ранние средние века (и позже) никогда в Европе завоеватели никогда не истребляли местное - особенно крестьянское - население (ни, например, крестьян англосаксов после завоевания нормандцами Англии в 1066 г., ни в других местах Европы).
Просто на конкретной местности менялась военно-политическая власть и местная элита, именно которая (и ее дружинники с семьями) заселяла укрепленные городища (в Западной Европе - замки), а бывшая местная элита частично уничтожалась в боях, выгонялась за пределы городищь, а некоторые шли служить новым хозяевам и именно они первыми сменяли свой язык (хорошо известны примеры некоторых прусских витингов, принявших христянство, и даже вступивших в Орден крестоносцев).А военная прослойка в разных местах средневековой Европы обычно колебалась в пределах 3-7 процентов от всего мужского населения. И очень редко доходила до 10-15 процентов. Именно эта военная прослойка - и то в основном зрелые мужщины - погибали в боях или изгонялись после смены власти.
А вокруг в деревнях и погостах жившее местное население (особенно простое крестьянство) очень медленно и постепенно, за многие века, переходило на язык новой элиты.
Надо добавить, что в этом большую роль играла и христянизация местного населения - сначала происходила смена древних имен на христянские, а затем и постепенная смена разговорного домашнего языка.
Проблема в том, что сейчас раскопки, как правило, ведутся именно в бывших укрепленных городищах. И по находкам в центральном укрепленном пункте региона или области делаются в корне неправильные обобщающие выводы по всему региону о полной смене населения или языка.
Для исследования в те времена происходивших процессов можно использовать данные Западной Европы, где тоже происходили такие же процессы, начиная с 4-5 веков, после захвата Римской империи "варварами".В Западной Европе, гле осталось множество письменных источников еще со времен Римской империи, совершенно отчетливо видно, что нигде местное крестьянское население не исчезало и за короткое время не меняло свой разговорный язык. Если и меняло, то этот процесс продолжался веками.
Нету никаких причин считать, что в Восточной Европе все происходило на оборот.
Местное население - особенно больших городов (например, Самарканда или древнего Пекина, позже Киева и других городов) полностью истреблялось только кочевниками-монголами при Чингис-хане в 13 веке, по им установленным "кочевым идеологическим" причинам, так как он считал, что города и горожане должны быть уничтожены, а править всем миром должны кочевники (и то не зависимо от их языка и национальности).
Artashir писал(а):
Голядь, жившая восточнее - иное дело, это, видимо, было очень воинственное племя, поэтому так долго и защищало свою территорию от славянизации. Потому и имя их вошло в историю, в отличие от многих других исчезнувших балтских племён, имена которых не сохранились, и от них остались лишь предметы археологических культур, например, мощинской (ассоциируется и с голядью тоже).
Интересно, что в Москве вплоть до недавнего времени были две крошечные речки с названием Голедянка.
А вот то, что их территорию славяне захватили с помощью мери - это вряд ли. Завоеваниями в основном занималась норманно-славянская дружина, а просто славяне (не дружинники) и меря постепенно колонизировали либо пустующие, либо завоёванные земли.
Любопытно, однако, что вокруг Москвы не обнаружено археологических следов ни поселений угро-финнов, ни поселений балтов, относящихся к 8-9 вв. Получается, что после дьяковской культуры (возможно, предки мери) земля 300 лет вообще пустовала? Но тогда непонятно, как могли сохраниться балтские гидронимы.
Тюльпаков Б.М. Топоним "Москва" в свете этнических процессов в западном Волго-окском междуречье // История СССР. 1991. №5.Выдержка:
К VI в вся территория дьяковской культуры, от Средней Оки на юге до Верхней Волги на севере, включая все течение р. Москвы и ее крупные притоки - Рузу, Истру, Пахру, была заселена балтоязычными племенами.
Однако вскоре началось разрушение монолитного расселения балтоязычного этноса, территория которого уже простиралась от Балтийского моря до Волго- Клязьмин-ского междуречья Это произошло в VII-VIII вв., когда в Верхнее Поднепровье с юго-запада вторглись племена славян-кривичей, отрезав тем самым восточную группировку племен от западной.
В результате на территории западного Подмосковья образовался "реликт" балтоязычного этноса, который нашел отражение в древнерусских летописях под именем "голядь" (славянизированный вариант слова "галинды").
Этнос балтов-"голяди" в западном Подмосковье археологически устанавливается "позднедьяковским" культурным слоем, оставленным на городищах дьяковского типа При этом отчетливо прослеживается преемственность "позднедьяковской" культуры с культурой Тушемля Смоленщины по схожести археологического материала и оборонительным сооружениям.
К настоящему времени в западном Подмосковье выявлено около 130 городищ раннего железного века. Предполагается, что с учетом несохранившихся и ненайденных было 200-250 таких поселений.
Все городища по культурным напластованиям относятся к однослойным (дьяковские), двухслойным (дьяково-балтские) и трехслойным, в верхнем слое которых содержится архео- логический материал славянского времени. При этом более 60% городищ содержит культурный слой, оставленный балтами.
География городищ и археологический материал позволяют выделить в за падном Подмосковье пока условно 11 родо-племенных групп и их центры-городища, на возможность существования которых впервые указал Р Л. Розейфельд."
..............................
"Укрепленные городища использовались балтами на протяжении нескольких веков. Но уже в V-VI вв. в связи с ростом родовой общины, развитием пашенного земледелия и главным образом с устранением набегов дьяковских племен балты стали их покидать и переходить на селища, которые устраивались на надпойменных террасах вблизи рек.
На территории московской родо-племенной группы (в границах современной Москвы) рядом с Дьяковским, Мамоновским (Андреевским), Кунцевским, Тушинским городищами выявлены поселения (селища) дославянского населения, в том числе в Коломенском, два на Ленинских горах, в Филях, Химках и других районах города.
Характерно, что вблизи городищ или непосредственно на селищах в XII-XIII вв. возникли поселения славян, которые установлены по курганным погребениям.
Упоминания о славянских (русских) селах и поселениях (селищах) балтов дошли до нашего времени в древнерусских летописях, духовных и договорных грамотах великих и удельных князей и других исторических документах XIV-XV вв.
Весьма показательно то обстоятельство, что на территории московской родо-племенной группы не только крупные реки, но и часть мелких рек носят балтские названия. Древние названия мелких речек могли сохраниться только при условии существования постоянных поселений на их берегах, при передаче этих названий из уст в уста. Это говорит о том, что окрестности Москвы, возможно, были населены гуще, чем территории других родо-племенных групп западного Подмосковья.
Поэтому именно Москва, располагавшаяся в узле расселения балтских племен, раньше других в западном Подмосковье попала в зависимость от Ростово-Суздальского княжества.
Археологами отмечено три колонизационных потока древних славян в Волго-Окское междуречье.
С северо-запада и запада шли новгородские словене и кривичи, с юга - вятичи.
На рубеже IX-X вв. новгородские словене, расселяясь в юго-западном направлении, остановили дальнейшее продвижение смоленских балтов в Заволжье и в восточную часть Волго-Окского междуречья.
Археологические памятники как ранних (IX в.), так и более поздних (X-XI вв.) кривичей локализуются в верховьях Ламы, на левом берегу Рузы и ее притоках - Озерне, Истре, а также в междуречье Клязьмы и Москвы, на восток и юг, до р. Оки.
Непосредственно на территории современной Москвы кривичских памятников-курганов не выявлено, но они дугой охватывают ее с востока, приближаясь на 15-20 км, территория же самой Москвы была заселена балтами.
Несколько по-иному складывались условия славянской колонизации западного Подмосковья с юга.
Появление первых поселений вятичей на Верхней Оке датируется рубежом VIII-IX вв. Следы проникновения вятичей в южную и центральную части западного Подмосковья начинают прослеживаться по курганным захоронениям лишь со второй половины XII в. К середине XII в,, северная граница расселения вятичей мало изменилась и проходила по среднему течению Оки и ее притоку - р. Угре.
Кривичских курганов в бассейне р. Протвы нет, но вместе с тем в XII в. Уставная грамота смоленского князя Ростислава Мстиславича (1136 г.) фиксирует даннические центры Смоленского княжества в южных районах западного Подмосковья - на р. Шане (Путтино), Протве (Бобровники, Беницы), Истье (Доброчков), Пахре (Добрятино) и в верховьях р. Москвы (Ветца, Искома).
При этом наблюдается определенная географическая закономерность: центры располагаются по периферии территориального образования "реликта" балтоязычного этноса середины XII в.
Исчезновение "голяди" со страниц летописей нельзя понимать как уничтожение балтоязычного населения на западе Подмосковья. Это противоречило бы нравам и обычаям феодальной Руси. По-видимому, после разгромного похода Святослава Ольговича на Протву в верховья р. Москвы "голядь" перестала существовать как самостоятельный этнос, оказавшись в зависимом положении.
По крайней мере два обстоятельства указывают на то, что балтоязычное население не исчезло, а продолжало проживать на прежней территории и позже, в XIII-XIV вв.
Это, во-первых, события 1248 г., когда в сражении с литовцами на Протве был убит владимирский князь Михаил Хоробрит, брат Александра Невского.
Во-вторых, обширный балтоязычный топонимический субстрат, содержащийся в духовных и договорных грамотах Ивана Калиты и его сыновей XIV в., позволяет утверждать, что балты не исчезли и во время монголо-татарского ига.
Во всяком случае после событий 1147 г. вятичи "Лесной земли", не встречая больше сопротивления балтоязычной "голяди", стали постепенно продвигаться к северу в Подмосковье, заселяя берега Нары, Пахры и ее притоков, верхнего и среднего течения р. Москвы, где встретились с кривичами в окрестностях Москвы.
Для рязанских вятичей также создались благоприятные условия для расселения на север. Они могли оказаться на территории Москвы несколько раньше верхнеокских вятичей, поскольку путь их был короче и проходил по нижнему течению р. Москвы.
Археологические находки на территории Москвы показывают, что рязанские вятичи также участвовали в ее заселении.
Столь позднее расселение вятичей на север от Средней Оки позволяет утверждать, что последние не могли участвовать в образовании гидронимов западной части Подмосковья до второй половины XII в , в том числе и гидронима Москва.
Характерной особенностью названий рек Подмосковья является закрепление балтоязычных гидронимов как за крупными, так и сравнительно небольшими (средними) реками, тогда как славянские названия относятся только к самым малым - ручьям и речкам.
При этом славяне одну часть гидронимов балтоязычного происхождения усвоили и сохранили в неизменном виде, другую переосмыслили в соответствии с особенностями своего языка или дали им новые названия.
Подмосковный ареал балтоязычной гидронимии включает около 300 балтоязычных названий поселений и рек, из них более 60 названий притоков р. Москвы.
В границах ныне существующей территории Москвы сохранилось более 10 таких гидронимов: Алчанка, Бубна, Голяденка, Ичка, Рачка, Сетунь, Филька, Химка, Чечера, Яуза и др.
Косвенные сведения летописей дают основание утверждать, что "администрация" Ростово-Суздальского княжества владела финно-угорской лексикой - летописных мери и муромы, древних булгар.
"Администрация" Новгорода владела лексикой северных финно-угорских племен, а Московского княжества XIV в.- балтоязычной лексикой.
Этимологический анализ названий волостей и сел духовных грамот Ивана Калиты, многочисленность и устойчивая сохранность балтизмов в Подмосковье, широкое их использование для номинации волостных образований допускает мысль, что главным "хранителем", по крайней мере до начала XIV в., топонимического субстрата было не славянское население, а балтоязычный этнос.
Коренное население Подмосковья во время монголо-татарского нашествия, по-видимому, не исчезло, а продолжало проживать на освоенных территориях. Эту мысль подтверждает то, что русскоязычное население как до, так и после нашествия не успело образовать заметного славянского фона в гидронимий Западного Подмосковья.
Несмотря на то, что Подмосковье и его центральная часть - территория будущего города - имели свой доисторический период, глубоко уходящий корнями в самое отдаленное прошлое, название Москва сравнительно поздно появляется на страницах письменных источников, только под 1147 г. Это явление не случайно и имеет свои причины, которые тесно связаны с развитием и укреплением феодальных отношений в Древнерусском государстве и на его северо-восточной территории - Ростово-Суздальской земле.
Нет письменных сведений о дате образования податного центра Ростово- Суздальского княжества на Московской земле. По-видимому, это могло произойти на рубеже XI-XII вв. или в начале XII в., в период правления Владимира Мономаха, одновременно или несколько позже появления податных центров Смоленского княжества на Протве, Пахре и в верховьях р. Москвы, на притоке Искона.
Принадлежность и географическое положение указанных податных центров в Подмосковье, очевидно, определяли условную границу владений Смоленского и Ростово-Суздальского княжеств в середине XII в., которая проходила по среднему течению р. Москвы на запад, до устья Рузы, и на юг - до Коломны.
Граница эта выводится из одностороннего акта - Устава Смоленского князя Ростислава Мстиславовича, внука Владимира Мономаха, составленного в 1136 г. Юрий Долгорукий, став первым суверенным князем Ростово-Суздальской земли, длительное время, пока в Киеве княжили его старшие братья Мстислав (Н25-1132) и Ярополк (1132-1139), не проявлял особой активности в делах Южной Руси. Однако в его деятельности наступает резкий перелом в начале Ю- х гг., когда киевский стол захватил Всеволод Ольгович, внук сына Ярослава Мудрого - Святослава. Опасаясь потери своего княжества и стремясь возвратить утраченный потомками Мономаха Киев, Юрий Долгорукий начинает укреплять границу с Новгородом и ставить юго-западный рубеж своего княжества в Подмосковье. По крайней мере, военные действия с Новгородом в 1134-1135 гг. показали незащищенность владений Юрия Долгорукого на западе.
В событиях 1146-1147 гг. летопись упоминает уже семь укрепленных пунктов на западной границе Ростово-Суздальского княжества, в том числе Кснятин, Москву, в устьях рек Мологи, Шоши, Дубны, Тверцы и на Углече поле.
Очевидно, после событий 1134-1135 гг. Юрий Долгорукий, укрепляя границу княжества на Волге, ставит в 1135 г. город Кснятин, а затем в начале 40-х гг. шесть остальных пунктов, в том числе Москву.-----------------------------------------------------------------------
Возраст Москвы точно не известен. Первым достоверным летописным упоминанием считается
указание Ипатьевской летописи на субботу 4 апреля 1147 года, когда ростово-суздальский князь Юрий Долгорукий принимал в городке под названием Москов своих друзей и союзников во главе с новгород-северским князем Святославом Ольговичем[35].
Тогда Москва была пограничной княжеской усадьбой. Именно в этом году (6655 году по старому летоисчислению, от сотворения мира), 4 апреля, в маленьком укрепленном поселении, в небольшой крепости, затерянной в труднопроходимых лесах, состоялась встреча суздальского князя Юрия Долгорукого с северским князем Святославом Ольговичем.
Именно его, как свидетельствует летопись, пригласил князь Юрий на встречу в Москву: «И шед Святослав и взя люди голядь верх Поротве. И тако ополонишася дружина Святославля, и прислав Гюргии (Юрий. — М. Г.) рече: приди ко мне брате в Москов».
В 1156 году Андрей Боголюбский поставил здесь новую деревянную крепость.