|
Модератор |
|
Зарегистрирован: Сб сен 04, 2004 8:18 pm Сообщения: 4445 Откуда: Санкт-Петербург
|
Здравствуйте, Валерий Васильевич.
Перечитал наши с Вами последние сообщения в этой теме "Праздники..." и вспомнился невольно - известный эпизод из фильма "Убить дракона": https://www.youtube.com/watch?v=KugiwJAVG8w
Цитата: "Чтобы ни случилось - у нас всегда праздники, праздники, праздники"
Вот недавно прошёл праздник очередной годовщины воссоединения Крыма с Россией. https://www.youtube.com/watch?v=f4cXk9CbdlU
Почему-то ограничительные меры во время пандемии в данном мероприятии соблюдались весьма условно - скажем так. Много людей без масок. Люди стоят вплотную друг к другу.
В Европе свирепствует третья волна пандемии. В России тоже высокая заболеваемость, но это не помешало организаторам этого праздника собрать полный стадион, подвергая зрителей повышенному риску заражения.
Странно всё это видеть. Особенно потому, что на этой встрече выступил наш Президент. https://www.youtube.com/watch?v=gN7p0d7fleU
Своим выступлением в этом зале Президент как бы дал разрешение - на проведение такого типа мероприятий без соблюдения необходимых ограничительных мер по случаю пандемии. Значит ли это, что теперь и мы все можем кучковаться - плечо к плечу без масок в любых местах, где собираются люди интересно пообщаться друг с другом? Или НЕ значит? Осталось не ясно - как всё это трактовать. Остался вопрос без ответа.
В то же время (немного чуть раньше) было заведено так называемое "санитарное дело" против ряда активистов штаба Алексея Навального и близких ему людей - именно за призыв выхода на не санкционированный митинг - по причине нарушения санитарных правил в период пандемии. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0 ... 0%BB%D0%BE https://www.youtube.com/watch?v=BA2YkM6ejpw
Получается -как в известной пословице:
Цитата: Quod licet Iovi (Jovi), non licet bovi (с лат. — «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку») — крылатое латинское выражение, смысл которого в том, что если нечто разрешено человеку или группе людей, то оно совершенно не обязательно разрешено всем остальным. https://ru.wikipedia.org/wiki/
Одним нашим гражданам - настоятельно не рекомендуется собираться на общественных мероприятиях мирно и без оружия (как гласит Конституция) - в силу ограничительных правил пандемии и для предохранения наших граждан от заражения. Разумно.
Но при этом почему-то другие наши граждане могут это делать, не опасаясь никаких "санитарных дел".
Часто говорят о политике "двойных стандартов" - в других странах. Но разве то, что мы видим в данном случае - не напоминает такие же правила, но лишь - в отношении граждан своей страны?
Точно граждане наши поделены (кем-то) на два сорта: одним - дозволено всё, вторым - ничего.
Как на планете Плюк из фильма "Кин-дза-дза" - где царствует каста "чатлан", возглавляемая г-ном Пеже, а члены касты "пацаков" должны жить в нищете и унижении, послушно выполняя все (даже самые безумные) законы и распоряжения, издаваемые органами власти "чатлан". https://www.youtube.com/watch?v=q0kvF_tojR8
Этот мудрый фильм рассказывает - как возможна социальная деградация даже в высоко-технологически развитом обществе. Мощь Науки вовсе не гарантирует прогресс в человеческих отношениях. Рабство и крепостничество вполне могут уживаться с самой продвинутой технологией.
О том, как коррупция пагубно влияет на нравственный уровень народа - есть замечательное место в повести Чехова "Моя жизнь".
Цитата: Во всем городе я не знал ни одного честного человека. Мой отец брал взятки и воображал, что это дают ему из уважения к его душевным качествам; гимназисты, чтобы переходить из класса в класс, поступали на хлеба к своим учителям, и эти брали с них большие деньги; жена воинского начальника во время набора брала с рекрутов и даже позволяла угощать себя и раз в церкви никак не могла подняться с колен, так как была пьяна; во время набора брали и врачи, а городовой врач и ветеринар обложили налогом мясные лавки и трактиры; в уездном училище торговали свидетельствами, дававшими льготу по третьему разряду; благочинные брали с подчиненных причтов и церковных старост; в городской, мещанской, во врачебной и во всех прочих управах каждому просителю кричали вослед: «Благодарить надо!» — и проситель возвращался, чтобы дать 30—40 копеек. А те, которые взяток не брали, как, например, чины судебного ведомства, были надменны, подавали два пальца, отличались холодностью и узостью суждений, играли много в карты, много пили, женились на богатых и, несомненно, имели на среду вредное, развращающее влияние. Лишь от одних девушек веяло нравственною чистотой; у большинства из них были высокие стремления, честные, чистые души; но они не понимали жизни и верили, что взятки даются из уважения к душевным качествам, и, выйдя замуж, скоро старились, опускались и безнадежно тонули в тине пошлого, мещанского существования. https://ilibrary.ru/text/6/p.2/index.html
Цитата: Маляр остановился и взял меня за пуговицу. — Мисаил Алексеич, ангел вы наш, — продолжал он, — я так понимаю, ежели какой простой человек или господин берет даже самый малый процент, тот уже есть злодей. В таком человеке не может правда существовать. Тощий, бледный, страшный Редька закрыл глаза, покачал головой и изрек тоном философа: — Тля ест траву, ржа — железо, а лжа — душу. Господи, спаси нас грешных! https://ilibrary.ru/text/6/p.4/index.html
А ещё Чехов совершенно верно рассказал всем нам - что такое ПРОГРЕСС настоящий - что он, прежде всего, в делах любви человека к своим ближним. Это - главное, а не новые технологии или мирские блага.
Цитата: В одно из воскресений ко мне неожиданно явился доктор Благово. Он был в кителе поверх шелковой рубахи и в высоких лакированных сапогах. — А я к вам! — начал он, крепко, по-студенчески, пожимая мне руку. — Каждый день слышу про вас и все собираюсь к вам потолковать, как говорится, по душам. В городе страшная скука, нет ни одной живой души, не с кем слово сказать. Жарко, мать пречистая! — продолжал он, снимая китель и оставаясь в одной шелковой рубахе. — Голубчик, позвольте с вами поговорить! Мне самому было скучно и давно уже хотелось побыть в обществе не маляров. Я искренно обрадовался ему. — Начну с того, — сказал он, садясь на мою постель, — что я вам сочувствую от всей души и глубоко уважаю эту вашу жизнь. Здесь в городе вас не понимают, да и некому понимать, так как, сами знаете, здесь, за весьма малыми исключениями, все гоголевские свиные рыла. Но я тогда же на пикнике сразу угадал вас. Вы — благородная душа, честный, возвышенный человек! Уважаю вас и считаю за великую честь пожать вашу руку! — продолжал он восторженно. — Чтобы изменить так резко круто свою жизнь, как сделали это вы, нужно было решить сложный душевный процесс, и, чтобы продолжать теперь эту жизнь и постоянно находиться на высоте своих убеждений, вы должны изо дня в день напряженно работать и умом и сердцем. Теперь, для начала нашей беседы, скажите, не находите ли вы, что если бы силу воли, это напряжение, всю эту потенцию, вы затратили на что-нибудь другое, например, на то, чтобы сделаться со временем великим ученым или художником, то ваша жизнь захватывала бы шире и глубже и была бы продуктивнее во всех отношениях?
Мы разговорились, и когда у нас зашла речь о физическом труде, то я выразил такую мысль: нужно, чтобы сильные не порабощали слабых, чтобы меньшинство не было для большинства паразитом или насосом, высасывающим из него хронически лучшие соки, то есть нужно, чтобы все без исключения — и сильные и слабые, богатые и бедные, равномерно участвовали в борьбе за существование, каждый сам за себя, а в этом отношении нет лучшего нивелирующего средства, как физический труд в качестве общей, для всех обязательной повинности.
— Стало быть, по-вашему, физическим трудом должны заниматься все без исключения? — спросил доктор. — Да. — А не находите ли вы, что если все, в том числе и лучшие люди, мыслители и великие ученые, участвуя в борьбе за существование каждый сам за себя, станут тратить время на битье щебня и окраску крыш, то это может угрожать прогрессу серьезною опасностью?
— В чем же опасность? — спросил я. — Ведь прогресс — в делах любви, в исполнении нравственного закона. Если вы никого не порабощаете, никому не в тягость, то какого вам нужно еще прогресса?
— Но позвольте! — вдруг вспылил Благово, вставая. — Но позвольте! Если улитка в своей раковине занимается личным самосовершенствованием и ковыряется в нравственном законе, то вы это называете прогрессом? — Почему же — ковыряется? — обиделся я. — Если вы не заставляете своих ближних кормить вас, одевать, возить, защищать вас от врагов, то в жизни, которая вся построена на рабстве, разве это не прогресс? По-моему, это прогресс самый настоящий, и пожалуй, единственно возможный и нужный для человека. — Пределы общечеловеческого, мирового прогресса в бесконечности, и говорить о каком-то «возможном» прогрессе, ограниченном нашими нуждами или временными воззрениями, это, извините, даже странно. — Если пределы прогресса в бесконечности, как вы говорите, то, значит, цели его неопределенны, — сказал я. — Жить и не знать определенно, для чего живешь? — Пусть! Но это «не знать» не так скучно, как ваше «знать». Я иду по лестнице, которая называется прогрессом, цивилизацией, культурой, иду и иду, не зная определенно, куда иду, но, право, ради одной этой чудесной лестницы стоит жить; а вы знаете, ради чего живете, — ради того, чтобы одни не порабощали других, чтобы художник и тот, кто растирает для него краски, обедали одинаково. Но ведь это мещанская, кухонная, серая сторона жизни, и для нее одной жить — неужели не противно? Если одни насекомые порабощают других, то и черт с ними, пусть съедают друг друга! Не о них нам надо думать, — ведь они все равно помрут и сгниют, как ни спасайте их от рабства, — надо думать о том великом иксе, который ожидает все человечество в отдаленном будущем.
Благово спорил со мною горячо, но в то же время было заметно, что его волнует какая-то посторонняя мысль. — Должно быть, ваша сестра не придет, — сказал он, посмотрев на часы. — Вчера она была у наших и говорила, что будет у вас.
Вы все толкуете — рабство, рабство... — продолжал он. — Но ведь это вопрос частный, и все такие вопросы решаются человечеством постепенно, само собой.
Заговорили о постепенности. Я сказал, что вопрос — делать добро или зло, каждый решает сам за себя, не дожидаясь, когда человечество подойдет к решению этого вопроса путем постепенного развития. К тому же постепенность — палка о двух концах.
Рядом с процессом постепенного развития идей гуманных наблюдается и постепенный рост идей иного рода. Крепостного права нет, зато растет капитализм. И в самый разгар освободительных идей, так же как во времена Батыя, большинство кормит, одевает и защищает меньшинство, оставаясь само голодным, раздетым и беззащитным. Такой порядок прекрасно уживается с какими угодно веяниями и течениями, потому что искусство порабощения тоже культивируется постепенно. Мы уже не дерем на конюшне наших лакеев, но мы придаем рабству утонченные формы, по крайней мере умеем находить для него оправдание в каждом отдельном случае. https://www.youtube.com/watch?v=gOytFyEn7d4 (фильм "Моя жизнь", начиная с 30:10)
С уважением, Дай Бог здоровья Вам и вашим близким, Григорий.
|
|