|
Модератор |
|
Зарегистрирован: Сб сен 04, 2004 8:18 pm Сообщения: 4445 Откуда: Санкт-Петербург
|
РЕПЛИКА.
Здравствуйте, Валерий Васильевич и Владимир Николаевич.
С интересом слежу за Вашим спором о роли закона стоимости в переходный период от капитализма к капитализму. Появилось несколько мыслей на эту тему.
В этот период возникает возможность сознательного регулирования общественным производством на основе некоторого критерия оптимизации, отражающего выбранные цели развития. При капитализме таким критерием оптимизации является прибыль экономических агентов - максимизация этой прибыли при заданных величинах авансированных капиталов. Но такой критерий, как мы видим даже по истории современной России, вовсе не гарантирует ни роста благосостояния основной массы граждан, ни рост производительности труда во всех отраслях. Капиталистам иногда даже выгоднее бывает ничего не модернизировать, особенно, если труд (как в России) "стоит дёшево", а машины - дорого. Капиталистам бывает выгоднее не производить, а закупать готовое за границей и здесь перепродавать. Бывает выгодно получать дополнительную прибыль, обваливая курс рубля. Короче, этот критерий капиталистической оптимизации (= увеличение прибыли любой ценой) может приводить не к росту могущества страны и благосостояния её граждан, а, росту состояний крайне не значительной по количеству, но обладающей теневой властью привилегированной касте капиталистов, банкиров и связанных с ними и обслуживающих их интересы чиновников.
В переходном периоде критерий оптимизации развития может быть выбран иначе, с использованием множества критериев - таких, например, как социальная справедливость, оплата по труду, рост производительности труда во всех отраслях, сохранение экологии, прибыль предприятий (это - как один из критериев, но не основной),.... Определения закона стоимости в этом случае могут действовать в форме поддержания прямой пропорциональной зависимости величине затраченного труда работника.
Но при этом возникают две проблемы: 1) рост бюрократического аппарата, который должен заниматься регулированием экономики и связанные с этим проблемы коррупции, 2) объективная сложность определения общественно-полезных затрат труда при необходимости оплачивать при этом любой труд, как это случалось в СССР, когда некоторые производства фактически работали на склад, а продукция других была в дефиците.
Обе проблемы, в принципе, решаемы при широком внедрении современных информационных технологий. Так что "рай на Земле" построить можно, но, я думаю, не все захотят в нём жить, потому что человек - существо своевольное, стремящееся к индивидуальной свободе, которому важно самому что-то решать и предпринимать, даже если это объективно может быть ему же самому во вред. Люди любят иногда поступать иррационально, набивать собственные шишки, пробовать нечто своё, оригинальное, не обычное, даже при этом опасное и никому не нужное, как, например, мы обсуждаем "проблему трансформирования", которая вряд ли интересна и нужна кому-то кроме нескольких абстрактных теоретиков.
Возможно, на Земле должны существовать две социальных системы - одна, в которой построен "рай на Земле" и другая, где все действуют кто во что горазд, общество на основе индивидуальной свободы. Может и сами люди как-нибудь делятся на два вида - одним нужен "рай", другим - "своеволие".
Об этой особенности человека писал Достоевский в "Записках из подполья":
Цитата: О, скажите, кто это первый объявил, кто первый провозгласил, что человек потому только делает пакости, что не знает настоящих своих интересов; а что если б его просветить, открыть ему глаза на его настоящие, нормальные интересы, то человек тотчас же перестал бы делать пакости, тотчас же стал бы добрым и благородным, потому что, будучи просвещенным и понимая настоящие свои выгоды, именно увидел бы в добре собственную свою выгоду, а известно, что ни один человек не может действовать зазнамо против собственных своих выгод, следственно, так сказать, по необходимости стал бы делать добро? О младенец! о чистое, невинное дитя! да когда же, во-первых, бывало, во все эти тысячелетия, чтоб человек действовал только из одной своей собственной выгоды? Что же делать с миллионами фактов, свидетельствующих о том, как люди зазнамо, то есть вполне понимая свои настоящие выгоды, отставляли их на второй план и бросались на другую дорогу, на риск, на авось, никем и ничем не принуждаемые к тому, а как будто именно только не желая указанной дороги, и упрямо, своевольно пробивали другую, трудную, нелепую, отыскивая ее чуть не в потемках. Ведь, значит, им действительно это упрямство и своеволие было приятнее всякой выгоды...
Выгода! Что такое выгода? Да и берете ли вы на себя совершенно точно определить, в чем именно человеческая выгода состоит? А что если так случится, что человеческая выгода иной раз не только может, но даже и должна именно в том состоять, чтоб в ином случае себе худого пожелать, а не выгодного? А если так, если только может быть этот случай, то все правило прахом пошло. Как вы думаете, бывает ли такой случай? Вы смеетесь; смейтесь, господа, но только отвечайте: совершенно ли верно сосчитаны выгоды человеческие? Нет ли таких, которые не только не уложились, но и не могут уложиться ни в какую классификацию?
Ведь вы, господа, сколько мне известно, весь ваш реестр человеческих выгод взяли средним числом из статистических цифр и из научно-экономических формул. Ведь ваши выгоды — это благоденствие, богатство, свобода, покой, ну и так далее, и так далее; так что человек, который бы, например, явно и зазнамо вошел против всего этого реестра, был бы, по-вашему, ну да и, конечно, по-моему, обскурант или совсем сумасшедший, так ли?
Но ведь вот что удивительно: отчего это так происходит, что все эти статистики, мудрецы и любители рода человеческого, при исчислении человеческих выгод, постоянно одну выгоду пропускают? Даже и в расчет ее не берут в том виде, в каком ее следует брать, а от этого и весь расчет зависит. Беда бы не велика, взять бы ее, эту выгоду, да и занесть в список. Но в том-то и пагуба, что эта мудреная выгода ни в какую классификацию не попадает, ни в один список не умещается.
У меня, например, есть приятель... Эх, господа! да ведь и вам он приятель; да и кому, кому он не приятель! Приготовляясь к делу, этот господин тотчас же изложит вам, велеречиво и ясно, как именно надо ему поступить по законам рассудка и истины. Мало того: с волнением и страстью будет говорить вам о настоящих, нормальных человеческих интересах; с насмешкой укорит близоруких глупцов, не понимающих ни своих выгод, ни настоящего значения добродетели; и — ровно через четверть часа, без всякого внезапного, постороннего повода, а именно по чему-то такому внутреннему, что сильнее всех его интересов, — выкинет совершенно другое колено, то есть явно пойдет против того, об чем сам говорил: и против законов рассудка, и против собственной выгоды, ну, одним словом, против всего... Предупрежду, что мой приятель — лицо собирательное, и потому только его одного винить как-то трудно.
То-то и есть, господа, не существует ли и в самом деле нечто такое, что почти всякому человеку дороже самых лучших его выгод, или (чтоб уж логики не нарушать) есть одна такая самая выгодная выгода (именно пропускаемая-то, вот об которой сейчас говорили), которая главнее и выгоднее всех других выгод и для которой человек, если понадобится, готов против всех законов пойти, то есть против рассудка, чести, покоя, благоденствия, — одним словом, против всех этих прекрасных и полезных вещей, лишь бы только достигнуть этой первоначальной, самой выгодной выгоды, которая ему дороже всего.....
человек, всегда и везде, кто бы он ни был, любил действовать так, как хотел, а вовсе не так, как повелевали ему разум и выгода; хотеть же можно и против собственной выгоды, а иногда и положительно должно (это уж моя идея).
Свое собственное, вольное и свободное хотенье, свой собственный, хотя бы самый дикий каприз, своя фантазия, раздраженная иногда хоть бы даже до сумасшествия, — вот это-то все и есть та самая, пропущенная, самая выгодная выгода, которая ни под какую классификацию не подходит и от которой все системы и теории постоянно разлетаются к черту.
И с чего это взяли все эти мудрецы, что человеку надо какого-то нормального, какого-то добродетельного хотения? С чего это непременно вообразили они, что человеку надо непременно благоразумно выгодного хотенья? Человеку надо — одного только самостоятельного хотенья, чего бы эта самостоятельность ни стоила и к чему бы ни привела. Ну и хотенье ведь черт знает...
https://ilibrary.ru/text/9/p.7/index.html
Вот такие вот размышления приходят в голову, когда задумываешься о переходном периоде. Куда получится этот "переход"? Ведь чаще всего замысел и то, что получается на самом деле - это "две большие разницы". Когда Маркс думал о своём обществе будущего, ему вряд ли приходило в голову, что там люди будут жить в постоянном страхе, что будут репрессии, раскулачивание, и будет там много невинно убиенных. Хотя и много хорошего там тоже было. Но чтобы строить новый дивный мир ещё раз, надо подумать и о том, чтобы не наломать и дров ещё раз.
С уважением и пожеланием здоровья,Григорий.
|
|