Этот засланец Бойко забил своим флудом все темы Форума, но вместо того, чтобы сказать что-нибудь толковое, шлепает свои рисунки, да еще и с мелким нечитаемым шрифтом, не к месту и просто так.
Из-за него еле нашел сообщение Александра.Александр писал(а):
Человек трудом встраивается, интегрируется в общество, то, что он произвёл или затратил, не имеет значение для понятия труда, труд должен быть полезен другим и полезность этого труда выражается обменом с другими. (Абстрактный и конкретный труд).
Что сапоги стоят 1000 рублей, это значит, что они стоят на эту сумму другого общественного труда. То, что сапоги стоят, они стоят только в обмене и если сапожник недоволен, что мало и то, что на их производство затрачено средств больше этой суммы, ему не поможет никакой суд прав человека. В обществе есть один закон, он называется труд, полезность труда определяет нахождение человека в обществе. Если ты не удержался, тем самым в обществе, значит, ты участвуешь в общественном процессе в качестве наёмного рабочего.
Этот закон единственный в обществе, остальные законы государственные.
Уважаемый Александр, такое впечатление, что Вы никогда не работали на тяжелых физических работах и понятия не имеете об эксплуатации труда человека человеком.
Если поверить Вашим россказням, то в России 95% работающих "не удержались" и вынуждены нести трудовую повинность, а оставшиеся счастливчики могут не работать и жить вместе со своими женами и детьми за счет других, да еще вывозить из страны капитал и прятать его в зарубежных банках.
Ваши познания в политэкономии, Александр, насколько наивны, настолько и смешны, хотя в этом мне хотелось бы ошибиться.
Как известно, исследуя внутреннюю связь явлений капитализма, классик политэкономии
Адам Смит определял стоимость товара тем количеством труда, которое затрачено на его производство; при этом он рассматривал заработную плату наёмного рабочего как часть продукта его труда, определяемую стоимостью средств существования, а прибыль и ренту – как вычет из продукта, созданного трудом рабочего. Однако Смит не проводил последовательно этой точки зрения.
Определение стоимости товаров заключённым в них трудом Смит постоянно смешивал с определением стоимости товаров «стоимостью труда». Он утверждал, что определение стоимости трудом относится только к «первобытному состоянию общества», под которым он подразумевал простое товарное хозяйство мелких производителей. В условиях же капитализма стоимость товара слагается из доходов: заработной платы, прибыли и ренты. Такое утверждение отражало обманчивую видимость явлений капиталистической экономики. Смит считал, что и стоимость всего общественного продукта состоит только из доходов – заработной платы, прибыли и ренты, то есть ошибочно опускал стоимость постоянного капитала, потреблённого при производстве товара. Эта «догма Смита» исключала всякую возможность понять процесс общественного воспроизводства.
Смит впервые обрисовал классовую структуру капиталистического общества, указав, что оно распадается на три класса: 1) рабочих, 2) капиталистов и 3) землевладельцев. Но Смит был ограничен буржуазным мировоззрением и отражал в своих взглядах неразвитость классовой борьбы тогдашней эпохи; он утверждал, будто бы в капиталистическом обществе господствует общность интересов, поскольку каждый стремится к собственной выгоде, а из столкновения отдельных стремлений возникает общая польза. Смит горячо защищал свободную конкуренцию.
Давид Рикардо разработал трудовую теорию стоимости с наибольшей последовательностью, возможной в рамках буржуазного кругозора. Отвергнув положение Смита, будто стоимость определяется трудом только в «первобытном состоянии общества», он
показал, что стоимость, созданная трудом рабочего, является источником, из которого возникают как заработная плата, так и прибыль и рента.Исходя из того, что стоимость определяется трудом, Рикардо показал противоположность классовых интересов буржуазного общества, как она проявляется в сфере распределения. Рикардо считал существование классов вечным явлением в жизни общества.
По словам Маркса, Рикардо
«сознательно берет исходным пунктом своего исследования противоположность классовых интересов, заработной платы и прибыли, прибыли и земельной ренты, наивно рассматривая эту противоположность как естественный закон общественной жизни. Вместе с этим буржуазная экономическая наука достигла своего последнего, непереходимого предела. Еще при жизни Рикардо и в противоположность ему выступила критика буржуазной политической экономии в лице Сисмонди» (т.23, с.14).
Рикардо сформулировал важный экономический закон: чем выше заработная плата рабочего, тем ниже прибыль капиталиста, и наоборот. Рикардо показал также противоположность прибыли и ренты; но он ошибался, признавая существование лишь дифференциальной ренты, которую связывал с мнимым «законом убывающего плодородия почвы».
Рикардо сыграл большую роль в развитии политической экономии. Его учение о том, что стоимость определяется только трудом, имело выдающееся историческое значение. Наблюдая рост капиталистических противоречий, некоторые его последователи стали делать вывод: если стоимость создаётся только трудом, то необходимо и справедливо, чтобы рабочий, создатель всех богатств, был также и хозяином всех богатств, всех продуктов труда. Такого рода требование выставляли в Англии первой половины XIX века ранние социалисты – последователи Рикардо.
Вместе с тем учение Рикардо носило на себе черты буржуазной ограниченности. Капиталистический строй с его противоположностью классовых интересов представлялся Рикардо, как и Смиту, естественным и вечным строем. Рикардо даже не ставил вопроса об историческом происхождении таких экономических категорий, как товар, деньги, капитал, прибыль и т. д. Он понимал капитал неисторически, отождествляя его со средствами производства.
Вернемся, однако, к ошибкам Адама Смита, так как их фактически повторяет
Александр. Их отчетливо показал Маркс в «Теориях прибавочной стоимости». Изложим этот вопрос вкратце.
Смит заявляет вполне определенно:
«Товары содержат стоимость известного количества труда, которое мы обмениваем на то, что, по нашему предположению, содержит в данное время стоимость такого же количества труда».
Ударение стоит здесь на порожденной разделением труда перемене, выражающейся в том, что богатство состоит уже не в продукте собственного труда, а в том количестве чужого труда, которое этот товар получает в свое распоряжение, — в том количестве общественного труда, которое он в состоянии купить и которое определяется количеством труда, содержащимся в нем самом. На самом деле здесь скрывается лишь понятие МЕНОВОЙ СТОИМОСТИ — мысль о том, что мой труд только как общественный определяет мое богатство, что оно, следовательно, определяется продуктом моего труда, предоставляющим в мое распоряжение равное количество общественного труда. Мой товар, содержащий определенное количество необходимого рабочего времени, дает мне возможность распоряжаться всяким другим товаром равной стоимости, следовательно равным количеством чужого труда, овеществленного в других потребительных стоимостях.
Ударение стоит здесь на ВЫЗВАННОМ разделением труда и МЕНОВОЙ СТОИМОСТЬЮ ПРИРАВНИВАНИИ МОЕГО ТРУДА К ЧУЖОМУ ТРУДУ, иными словами, к общественному труду (от Адама ускользает, что и мой труд, или труд, содержащийся в моих товарах, определен уже общественно и что он существенно изменил свой характер), а отнюдь не на различии между овеществленным трудом и живым трудом и не на специфических законах их обмена. На самом деле А. Смит говорит здесь только то, что стоимость товаров определена содержащимся в них рабочим временем и что богатство товаровладельца состоит в том количестве общественного труда, которым он распоряжается.
Однако отождествление труда и продукта труда действительно дает уже здесь первый повод к тому, чтобы определение стоимости товаров содержащимся в них количеством труда было смешано с определением их стоимости тем количеством живого труда, которое может быть куплено на эти товары, т. е. с определением стоимости товаров стоимостью труда.
Ложный вывод Смита обнаруживается, когда он, например, говорит:
«Таким образом, труд, никогда не изменяясь в своей собственной стоимости, является единственной действительной и окончательной мерой, которая во все времена и повсюду может служить для оценки и сравнения стоимости всех товаров» [Русский перевод, том I. стр. 32-33].
То, что верно по отношению к самому труду, а потому и к его мере, рабочему времени, — тот именно вывод, что стоимость товаров всегда пропорциональна овеществленному в них рабочему времени, как бы ни изменялась стоимость труда, — приписывается здесь самой этой изменчивой стоимости труда.
Здесь А. Смит рассматривает пока еще только товарный обмен вообще: природу меновой стоимости, разделения труда, а также природу денег. Участники обмена противостоят еще друг другу только как товаровладельцы. Они покупают чужой труд в форме товара, подобно тому как в форме товара выступает и их собственный труд. Поэтому количество общественного труда, которым они распоряжаются, равно количеству труда, содержащемуся в том товаре, посредством которого они сами покупают.
Но когда А. Смит переходит к рассмотрению обмена между трудом овеществленным и трудом живым, между капиталистом и рабочим, и при этом подчеркивает, что теперь стоимость товара определяется уже не тем количеством труда, которое содержится в нем самом, а отличающимся от этой величины количеством чужого живого труда, которое можно посредством этого товара получить в свое распоряжение, т. е. купить, — то это в действительности вовсе не означает, что сами товары обмениваются теперь уже не в соответствии с содержащимся в них рабочим временем.
Это означает только то, что обогащение, увеличение содержащейся в товаре стоимости и степень этого увеличения зависят от большего или меньшего количества живого труда, приводимого в движение овеществленным трудом, но никак не определяет величину стоимости товара.
А теперь возвращаемся к нашему
Александру, который мыслит так:
«Что сапоги стоят 1000 рублей, это значит, что они стоят на эту сумму другого общественного труда. То, что сапоги стоят, они стоят только в обмене и если сапожник недоволен, что мало и то, что на их производство затрачено средств больше этой суммы, ему не поможет никакой суд прав человека.»
Надеюсь, понятно, что
Александр повторяет здесь ошибку Адама Смита, который определяет стоимость не только тем количеством общественно необходимого труда, которое содержится в нем самом, что правильно, но количеством чужого живого труда, которое можно посредством этого товара получить в свое распоряжение, т. е. купить, что не верно, если в обществе на смену закону стоимости приходит закон средних цен, или цен производства.
При ценах производства, соответственно, при капитализме, товары обмениваются не как эквивалентные количества общественно необходимого труда, которые в них содержатся, а с нарушением этой эквивалентности, вызванным конкуренцией капиталов. По этому поводу Маркс писал:
«Капиталист, а следовательно и экономист, видят, что с изменением производительности труда изменяется количество оплаченного труда, которое падает на каждую штуку товара, а вместе с тем и стоимость каждой отдельной штуки; но они не видят, что то же самое имеет место и по отношению к неоплаченному труду, содержащемуся в каждой штуке товара, и они тем более не видят этого, так как средняя прибыль действительно лишь случайно определяется неоплаченным трудом, поглощенным в данной сфере производства.
Только в такой грубой и бессодержательной форме проявляется теперь тот факт, что стоимость товаров определяется заключающимся в них трудом.» (т.25, ч.1, с.188)
Но чтобы понять эту мысль, надо в крайнем случае осилить теорию превращения стоимости товаров в их цену производства, разработанную Марксом. А это ой как нелегко, если изучать только первый том «Капитала», в котором Маркс лишь заметил:
«Я говорю «в конечном счете», потому что средние цены (цены производства — В.К.) прямо не совпадают с величинами стоимости товаров, как думали А. Смит, Рикардо и т. д.» (т.23, с.177).
О таких «мыслителях», как Вы, Александр, Маркс писал:
«Еще удобнее, конечно, не подразумевать под термином «стоимость» совершенно ничего определенного. Тогда можно без стеснения подводить под эту категорию все, что угодно. Так поступает, например, Ж. Б. Сэй. Что такое «стоимость»? Ответ: «То, чего стоит вещь». А что такое «цена»? Ответ: «Стоимость вещи, выраженная в деньгах». А почему имеет «стоимость... труд земли»? «Потому что за него дают известную цену». Итак, стоимость есть то, чего стоит вещь, а земля имеет «стоимость», потому что стоимость ее «выражают в деньгах». Это, во всяком случае, очень простой метод разрешать вопросы о причине и происхождении вещей.» (т.23, с.547).
А Энгельс добавлял:
«Мне, — писал Энгельс, — конечно, и в голову не приходило ввести в “Капитал” тот ходячий жаргон, на котором изъясняются немецкие экономисты, – эту тарабарщину, на которой тот, кто за наличные деньги получает чужой труд, называется работодателем [Arbeitgeber], а тот, у кого за плату отбирают его труд, – работополучателем [Arbeitnehmer]. Французы в обыденной жизни также употребляют слово “travail” [“труд”] в смысле “занятие”. Но, конечно, французы приняли бы за помешанного такого экономиста, который вздумал бы назвать капиталиста donneur de travail [работодателем], а рабочего– receveur de travail [работополучателем].» (т.23, с.28).
Еще раз всего Вам доброго,
Валерий