С О Ц И Н Т Е Г Р У М

цивилизационный форум
     На главную страницу сайта Социнтегрум      Люди и идеи      Организации      Ресурсы Сети      Публикации      Каталог      Публикатор_картинок
                       
 
Текущее время: Чт мар 28, 2024 8:53 pm

Часовой пояс: UTC + 3 часа [ Летнее время ]




Начать новую тему Ответить на тему  [ 1 сообщение ] 
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: МИ­НИ­МАЛЬ­НАЯ ЛИЧ­НОСТЬ
СообщениеДобавлено: Сб мар 01, 2014 2:55 am 
Не в сети
Новый участник

Зарегистрирован: Чт ноя 05, 2009 12:42 am
Сообщения: 11
Откуда: Соединенные Штаты
МИ­НИ­МАЛЬ­НАЯ ЛИЧ­НОСТЬ

«Не­за­уряд­ный в сво­их та­лан­тах че­ло­век пред­став­ля­ет опас­ность для де­мо­кра­ти­че­ско­го об­ще­ст­ва и дол­жен быть вы­бро­шен за борт. В об­ще­ст­ве рав­ных лю­ди долж­ны пе­ре­стать быть лич­но­стя­ми».
Про­све­ти­тель Жан-Жак Рус­со в «Об­ще­ст­вен­ном До­го­во­ре»
Прин­цип стан­дар­ти­за­ции в мас­со­вом про­из­вод­ст­ве по­тре­бо­вал не толь­ко уп­ро­ще­ния всех про­из­вод­ст­вен­ных про­цес­сов, но и уп­ро­ще­ния че­ло­ве­ка, све­де­ния все­го объ­е­ма его ин­ди­ви­ду­аль­ной жиз­ни до глав­ной функ­ции — ра­бо­чей.
В де­ло­вом, ме­ха­ни­зи­ро­ван­ном про­цес­се от ра­бот­ни­ка тре­бо­ва­лось лишь точ­ное сле­до­ва­ние ин­ст­рук­ци­ям, его лич­но­ст­ные ка­че­ст­ва не име­ли ка­ко­го-ли­бо зна­че­ния. При­спо­саб­ли­ва­ясь пси­хо­ло­ги­че­ски к вы­пол­не­нию эле­мен­тар­ных опе­ра­ций ра­бо­чий сам ста­но­вил­ся эле­мен­та­рен, прост как ма­ши­на.
В 20-е го­ды, ко­гда в про­из­вод­ст­ве ав­то­мо­би­лей стал ис­поль­зо­вать­ся кон­вей­ер, ав­то­ма­ши­ны пре­вра­ти­лись в ат­ри­бут по­все­днев­ной жиз­ни, а ко­ли­че­ст­во ра­бот­ни­ков кон­вей­е­ра во всех ин­ду­ст­ри­ях ис­чис­ля­лось мил­лио­на­ми, на­чал по­яв­лять­ся но­вый че­ло­ве­че­ский тип, ко­то­рый бы­ло при­ня­то на­зы­вать «basic personality», ба­зо­вая лич­ность. Че­ло­век ас­со­ции­ро­вал­ся с ба­зо­вой, хо­до­вой ча­стью ав­то­мо­би­ля, от лич­но­сти ос­та­ва­лась лишь ее ос­но­ва, ба­за, лишь то, что не­об­хо­ди­мо для дей­ст­вия. Тер­ми­ны, обо­зна­чав­шие этот уп­ро­щен­ный тип, ме­ня­лись вме­сте с из­ме­не­ни­ем тех­но­ло­гии и ус­лож­няв­шей­ся эко­но­ми­че­ской струк­ту­ры.  
В 1951 го­ду пре­зи­дент Чи­каг­ско­го уни­вер­си­те­та Эр­нест Кол­велл го­во­ря о влия­нии эко­но­ми­ки и тех­но­ло­гии на транс­фор­ма­цию лич­но­сти, ис­поль­зо­вал тер­мин «од­но­мер­ный че­ло­век»: «Эко­но­ми­че­ское об­ще­ст­во, ко­то­рое мы стро­им, при­не­сет мно­гие бла­га и в то же вре­мя унич­то­жит объ­ем лич­но­сти и мно­го­об­ра­зие со­ци­аль­ных ти­пов».
Че­рез 10 лет со­цио­лог Гер­берт Мар­ку­зе на­звал свою кни­гу о ка­че­ст­вах Но­во­го Че­ло­ве­ка — «One-dimensional man», че­ло­век од­но­го из­ме­ре­ния, за­им­ст­во­вав оп­ре­де­ле­ние Эрн­ста Кол­вел­ла. В 1975 го­ду поя­ви­лась ра­бо­та со­цио­ло­га Кри­сто­фе­ра Ла­ша «Мinimal-self», ми­ни­маль­ная лич­ность.
Ми­ни­маль­ный че­ло­век поя­вил­ся за­дол­го до два­дца­то­го ве­ка, он вы­рас­тал из са­мой поч­вы аме­ри­кан­ской жиз­ни. Его пред­ше­ст­вен­ни­ка­ми в 18-ом ве­ке бы­ли чле­ны про­тес­тант­ских сект, про­по­ве­до­вав­ших все­об­щее ра­вен­ст­во, в ко­то­ром про­сто­та бы­ла выс­шей доб­ро­де­те­лью. Они  на­зы­ва­ли се­бя «plain people», про­стые, чис­тые лю­ди, чис­тые пе­ред бо­гом в сво­их про­стых же­ла­ни­ях и це­лях, про­сты как Пер­во­здан­ный Адам. Об­ще­ст­во рав­ных це­ни­ло в че­ло­ве­ке то, что де­ла­ло его та­ким как все, не­ор­ди­нар­ность, свое­об­ра­зие про­ти­во­ре­чи­ли идее за­ро­ж­даю­щей­ся де­мо­кра­тии. 
Как пи­сал фи­ло­соф Эмер­сон, — «Аме­ри­ка­нец це­нит в че­ло­ве­ке про­сто­ту, по­хо­жесть, ти­пич­ность... уни­каль­ность и ори­ги­наль­ность аб­со­лют­но чу­ж­дые ему ка­че­ст­ва.». Фи­ло­соф и по­эт Уолт Уит­мен, так­же как и Эмер­сон, ви­дел в этом по­ло­жи­тель­ную чер­ту аме­ри­кан­ско­го ха­рак­те­ра и, в по­эме «Ли­стья Тра­вы», от­ме­чал, что в де­мо­кра­ти­че­ском об­ще­ст­ве, в от­ли­чие от при­ро­ды, ка­ж­дый че­ло­век ва­жен сам по се­бе, но ему во­все не обя­за­тель­но иметь свое ли­цо.
США стра­на ин­ди­ви­дуа­лиз­ма, ин­ди­ви­ду­аль­ной сво­бо­ды, но ин­ди­вид и лич­ность не од­но и то же. Лич­ность про­ти­во­сто­ит мас­се и оп­ре­де­ля­ет­ся ка­че­ст­вом. Ин­ди­вид — часть мас­сы, ко­то­рая оп­ре­де­ля­ет­ся ко­ли­че­ст­вом. Ин­ди­вид ду­ма­ет толь­ко о се­бе, лич­ность ощу­ща­ет се­бя ча­стью ог­ром­но­го ми­ра. Цель лич­но­сти улуч­ше­ние се­бя и ми­ра, цель ин­ди­ви­да при­спо­соб­ле­ние к об­стоя­тель­ст­вам не­об­хо­ди­мое для дос­ти­же­ния лич­но­го ус­пе­ха.
Аме­ри­кан­ский ин­ди­ви­дуа­лизм ка­че­ст­вен­но от­ли­ча­ет­ся от ин­ди­ви­дуа­лиз­ма, как он по­ни­ма­ет­ся в Ев­ро­пе. На ста­ром кон­ти­нен­те он во­пло­ща­ет­ся в свое­об­ра­зии внут­рен­не­го ми­ра лич­но­сти, в США — в свое­об­ра­зии по­ступ­ков.
Ин­ди­ви­ду­аль­ность — фун­да­мен­таль­ное свой­ст­во при­ро­ды, все­го жи­во­го ми­ра. Ма­те­ма­тик Лейб­ниц, од­на­ж­ды, пред­ло­жил сво­им уче­ни­кам най­ти иден­тич­ные ли­стья у рас­те­ний од­ной и той же по­ро­ды. Ни­кто не смог это­го сде­лать, ка­ж­дый лист чем-то от­ли­чал­ся от дру­го­го, ка­ж­дый лист был уни­ка­лен.
Но об­ще­ст­во про­ти­во­пос­тав­ля­ет се­бя при­ро­де, ци­ви­ли­за­ция яв­ле­ние ис­кус­ст­вен­ное, она ста­вит сво­ей за­да­чей «ук­ро­ще­ние  при­ро­ды и че­ло­ве­ка», ук­ро­ща­ет те ка­че­ст­ва че­ло­ве­ка, ко­то­рые ме­ша­ют ра­цио­наль­но­му уст­рой­ст­ву жиз­ни.
Вро­ж­ден­ные, ес­те­ст­вен­ные ка­че­ст­ва че­ло­ве­ка вхо­ди­ли в про­ти­во­ре­чие с ло­ги­кой и ра­цио­на­лиз­мом Но­во­го Вре­ме­ни, ве­ка Ра­зу­ма, ве­ка Про­грес­са. Ев­ро­па с ее мно­го­ве­ко­вым про­шлым вхо­ди­ла в этот но­вый ра­цио­наль­ный мир по­сте­пен­но пре­одо­ле­вая ста­рые тра­ди­ции гу­ма­ни­сти­че­ской куль­ту­ры. На но­вом кон­ти­нен­те идеи Про­грес­са во­пло­ща­лись бы­ст­рее, Аме­ри­ка не име­ла бал­ла­ста ис­то­рии, куль­тур­ные тра­ди­ции в ней соз­да­ва­лись за­но­во.
В то вре­мя как Ев­ро­па еще жи­ла идея­ми, иду­щи­ми от эпо­хи Воз­ро­ж­де­ния, про­воз­гла­сив­шей лич­ность, уни­каль­ность че­ло­ве­ка глав­ным об­ще­ст­вен­ным дос­тоя­ни­ем, его выс­шей цен­но­стью, Аме­ри­ка, не имев­шая ев­ро­пей­ской ис­то­рии, ее кор­не­вой куль­тур­ной сис­те­мы, во­пло­ща­ла идеи Но­во­го Вре­ме­ни, идеи Про­све­ще­ния, от­ри­цаю­щие лю­бое не­ра­вен­ст­во и, со­от­вет­ст­вен­но, цен­ность лич­но­сти, в их наи­бо­лее чис­том ви­де.
Фран­цуз­ская ре­во­лю­ция 1789 го­да в сво­их ло­зун­гах про­воз­гла­си­ла все­об­щее ра­вен­ст­во, под­твер­жда­ла его в пер­вые го­ды гиль­о­ти­ной, сни­мав­шей го­ло­вы всем кто не хо­тел быть «про­стым гра­ж­да­ни­ном», но, по­сле окон­ча­ния яко­бин­ско­го тер­ро­ра, стра­на вер­ну­лась к сис­те­ме со­ци­аль­но­го и эко­но­ми­че­ско­го не­ра­вен­ст­ва.
А в Со­еди­нен­ных Шта­тах де­мо­кра­ти­че­ские прин­ци­пы бы­ли не толь­ко за­кре­п­ле­ны за­ко­но­да­тель­ст­вом еще до Фран­цуз­ской ре­во­лю­ции, в 1785 го­ду, они бы­ли реа­ли­зо­ва­ны в про­цес­се эко­но­ми­че­ской прак­ти­ки сво­бод­но­го ин­ди­ви­ду­аль­но­го пред­при­ни­ма­тель­ст­ва.
Аме­ри­ка — стра­на про­стых лю­дей, она соз­да­ва­лась, как го­во­рил Ав­ра­ам Лин­кольн в сво­ей Гет­тис­бург­ской ре­чи, «про­сты­ми людь­ми для про­стых лю­дей».
«Ри­то­ри­ка Лин­коль­на от­ра­жа­ла на­цио­наль­ную мен­таль­ность, ко­то­рая пред­по­чи­та­ет про­стое слож­но­му, что не­из­беж­но при­ве­ло к тор­же­ст­ву пло­ской ба­наль­но­сти и сде­ла­ло на­шу жизнь та­кой мо­но­тон­ной и ме­ха­ни­стич­ной.» Обо­зре­ва­тель га­зе­ты Нью-Йорк Таймс, Джей­ко­би Сью­зен.
Про­стые лю­ди, стро­ив­шие Аме­ри­ку, бы­ли им­ми­гран­та­ми, ко­то­рые от­прав­ля­лись в Но­вый Свет, что­бы по­лу­чить то, че­го они бы­ли ли­ше­ны в сво­ей стра­не, эко­но­ми­че­скую сво­бо­ду, ком­фор­та­бель­ную жизнь, и бы­ли го­то­вы от­ка­зать­ся от сво­его про­шло­го и от са­мих се­бя, бы­ли го­то­вы уп­ро­стить, су­зить се­бя до той фор­мы, ко­то­рая тре­бо­ва­лась для по­лу­че­ния благ, ко­то­рые Зем­ля Обе­то­ван­ная пре­дос­тав­ля­ла.
Всту­пив на аме­ри­кан­скую зем­лю, им­ми­грант те­рял не толь­ко со­ци­аль­ный ста­тус, но и са­му лич­ность, сфор­ми­ро­ван­ную куль­ту­рой его род­ной стра­ны. Здесь его уни­каль­ные ка­че­ст­ва, его лич­ность ут­ра­чи­ва­ли ка­кую-ли­бо цен­ность не толь­ко в гла­зах дру­гих, но и в его соб­ст­вен­ных, так как он стре­мил­ся стать та­ким, как все, т.е. стать аме­ри­кан­цем.
Как пи­сал клас­сик аме­ри­кан­ской со­цио­ло­гии Да­ни­ел Бур­стин: «...(в Аме­ри­ке) ка­ж­дый дол­жен быть го­тов стать кем-то дру­гим. Быть го­то­вым к лю­бой транс­фор­ма­ции сво­ей лич­но­сти зна­чит стать аме­ри­кан­цем».
«Им­ми­гран­ты ста­но­вят­ся аме­ри­кан­ски­ми биз­нес­ме­на­ми, и во вто­ром по­ко­ле­нии они по­хо­жи друг на дру­га не толь­ко в сво­их жиз­нен­ных идеа­лах, они мыс­лят, го­во­рят и ве­дут се­бя, как близ­не­цы. В про­цес­се ес­те­ст­вен­но­го от­бо­ра им­ми­гран­ты из раз­ных стран Ев­ро­пы, лю­ди раз­ных куль­тур, раз­ных язы­ков и тра­ди­ций, прой­дя че­рез ги­гант­скую мель­ни­цу, пре­вра­ти­лись в од­ну му­ку...», — Аме­ри­кан­ский пуб­ли­цист Джон Джэй Чап­ман.
Впе­чат­ле­ние им­ми­гран­та из Со­вет­ско­го Сою­за, жур­на­ли­ста Гри­го­рия Рыс­ки­на: «Лю­ди здесь ка­кие-то пло­ские. Пло­ские, как спу­щен­ные ко­ле­са. Ба­наль­ные».
Внеш­не аме­ри­кан­ское об­ще­ст­во чрез­вы­чай­но раз­но­род­но, оно сло­жи­лось в ре­зуль­та­те мно­го­ве­ко­вой им­ми­гра­ции, но мно­же­ст­во куль­тур, раз­но­об­ра­зие ре­ли­ги­оз­ных и на­род­ных тра­ди­ций про­шли пе­ре­плав­ку в кот­ле эко­но­ми­ки, соз­дав­шей уни­фи­ци­ро­ван­ные нор­мы мыш­ле­ния и по­ве­де­ния. Аме­ри­кан­ский «пла­виль­ный ко­тел» лег­ко транс­фор­ми­ро­вал сы­рой им­ми­грант­ский че­ло­ве­че­ский ма­те­ри­ал в про­дукт нуж­ный ин­ду­ст­рии, при­спо­соб­ле­ние при­но­си­ло ощу­ти­мые ма­те­ри­аль­ные бла­га и жиз­нен­ный ком­форт.
В Ев­ро­пе лю­бой уро­вень адап­та­ции не сде­ла­ет им­ми­гран­та нем­цем, фран­цу­зом или италь­ян­цем. Что­бы на­зы­вать се­бя нем­цем, фран­цу­зом или италь­ян­цем нуж­но впи­тать в се­бя мно­го­ве­ко­вую куль­ту­ру на­ро­да, а для это­го не­об­хо­дим мно­го­слой­ный жиз­нен­ный опыт на­чи­ная с мо­мен­та ро­ж­де­ния. В Аме­ри­ке им­ми­грант, ос­во­ив­ший ос­нов­ные прин­ци­пы де­ло­вой жиз­ни и пра­ви­ла по­все­днев­но­го по­ве­де­ния, ста­но­вит­ся аме­ри­кан­цем.
Ев­ро­пей­ская фи­ло­со­фия и ис­кус­ст­во ут­вер­жда­ли, что че­ло­век осоз­на­ет се­бя че­рез по­иск ин­ди­ви­ду­аль­но­го пу­ти, че­рез по­ни­ма­ние и при­ятие фак­та, что он чем-то от­ли­ча­ет­ся от дру­гих. Оп­ре­де­ляя и от­стаи­вая свою осо­бость, че­ло­век дол­жен быть го­тов со­про­тив­лять­ся прес­су об­ще­ст­вен­но­го мне­ния. Да­же ес­ли че­ло­век, в этой борь­бе за свою уни­каль­ность, свое­об­ра­зие, тер­пит по­ра­же­ние, он, тем не ме­нее, ощу­ща­ет се­бя лич­но­стью, лич­но­стью по­тер­пев­шей по­ра­же­ние.
Ев­ро­пей­ская куль­ту­ра за­ни­ма­лась по­ка­зом раз­ви­тия лич­но­сти, по­ка­зом, как стро­ит­ся уни­каль­ная ин­ди­ви­ду­аль­ность. Ин­ди­ви­ду­аль­ность, уни­каль­ность че­ло­ве­ка бы­ла его ка­пи­та­лом и важ­ней­шей со­став­ляю­щей ди­на­ми­ки об­ще­ст­вен­но­го про­цес­са. Ха­рак­тер­ным ка­че­ст­вом ге­ро­ев ев­ро­пей­ской ли­те­ра­ту­ры бы­ли слож­ность, утон­чен­ность и глу­би­на внут­рен­ней жиз­ни. Они му­чи­лись не­раз­ре­ши­мы­ми во­про­са­ми че­ло­ве­че­ско­го су­ще­ст­во­ва­ния, бро­са­ли вы­зов об­ще­ст­ву и судь­бе. Че­ло­век, вы­де­лив­ший­ся из тол­пы, су­мев­ший вы­ра­бо­тать вы­со­кий ин­тел­лект, твер­дые нрав­ст­вен­ные кри­те­рии, эс­те­ти­че­ское чув­ст­во, был и ос­та­ет­ся, в оп­ре­де­лен­ной сте­пе­ни, в ев­ро­пей­ском соз­на­нии, ге­ро­ем, мо­де­лью для под­ра­жа­ния.
Не­да­ром эли­той ев­ро­пей­ских на­ций все­гда счи­та­лись фи­ло­со­фы, пи­са­те­ли, ху­дож­ни­ки, они пред­став­ля­ли выс­шую че­ло­ве­че­скую по­ро­ду, ари­сто­кра­тию стра­ны, ко­то­рая бы­ла пред­ме­том ува­же­ния и обо­жа­ния тол­пы, и бы­ла для нее об­раз­цом, пус­кай и не­дос­ти­жи­мым.
В гла­зах аме­ри­кан­цев фи­ло­со­фы, пи­са­те­ли, ху­дож­ни­ки, лю­ди твор­че­ских про­фес­сий ни­ко­гда не бы­ли вы­ра­зи­те­ля­ми воз­мож­но­стей лич­но­сти. Твор­че­ская лич­ность оце­ни­ва­ет­ся лишь в кри­те­ри­ях биз­не­са. Чем вы­ше го­но­ра­ры ху­дож­ни­ка, ак­те­ра, пи­са­те­ля, тем вы­ше его цен­ность. Ге­ро­ем Аме­ри­ки все­гда был че­ло­век, соз­даю­щий ма­те­ри­аль­ные бо­гат­ст­ва. Лич­ность же стро­ит внут­рен­нее бо­гат­ст­во, бо­гат­ст­во ду­ха.
От­стаи­вая свое пра­во на уни­каль­ность, на свое ви­де­ние ми­ра, на свои убе­ж­де­ния, на свои вку­сы, лич­ность на­хо­дит­ся в по­сто­ян­ном кон­флик­те с дру­ги­ми. Эти кон­флик­ты и есть дви­жу­щая си­ла об­ще­ст­ва. Но эко­но­ми­че­ское об­ще­ст­во ну­ж­да­ет­ся в че­ло­ве­ке лишь как в де­та­ли об­ще­го ме­ха­низ­ма сис­те­мы, в ко­то­рой, для то­го что­бы мно­го­чис­лен­ные ком­по­нен­ты лег­ко при­ти­ра­лись друг к дру­гу, они долж­ны быть стан­дарт­ны и взаи­мо­за­ме­няе­мы. Лич­ность же уни­каль­на, кон­фликт­на, не­пред­ска­зуе­ма и ме­ша­ет эко­но­ми­че­ско­му про­цес­су. Яр­кие лич­но­сти — ми­на за­мед­лен­но­го дей­ст­вия, ко­то­рая взры­ва­ет­ся не­из­беж­ной кон­фрон­та­ци­ей.
«Ев­ро­пей­ская идео­ло­гия лич­но­сти, про­ти­во­стоя­щей внеш­ним влия­ни­ям, не так уж хо­ро­ша, как это мо­жет по­ка­зать­ся на пер­вый взгляд», пи­шет ав­тор кни­ги «Europe in blood»», «Ко­гда аме­ри­ка­нец по­па­да­ет в ком­па­нию ев­ро­пей­цев, он стал­ки­ва­ет­ся с не­при­выч­ной и дис­ком­форт­ной ат­мо­сфе­рой, кон­фрон­та­ци­ей всех со все­ми. Ка­ж­дый яро­ст­но, до по­след­ней ка­п­ли кро­ви, за­щи­ща­ет свою по­зи­цию, это вой­на всех про­тив всех. Ка­ж­дый от­та­чи­ва­ет свою ин­ди­ви­ду­аль­ность, свою уни­каль­ную лич­ность в не­пре­кра­щаю­щей­ся борь­бе с дру­ги­ми. Ат­мо­сфе­ра все­об­ще­го ан­та­го­низ­ма и кон­фрон­та­ции не мо­жет при­вес­ти к кон­ст­рук­тив­но­му ре­ше­нию кон­крет­ной про­бле­мы, для ка­ж­до­го по­бе­да над мне­ни­ем дру­го­го важ­нее де­ло­во­го ком­про­мис­са.»
В биз­не­се глав­ная цель — ре­ше­ние кон­крет­ных про­блем в про­цес­се кон­флик­та де­ло­вых ин­те­ре­сов, а они ре­ша­ют­ся ком­про­мис­сом. Кон­флик­ты га­сит сис­те­ма ри­туа­лов, стан­дар­ты по­ве­де­ния вы­ну­ж­да­ют ка­ж­до­го дей­ст­во­вать внут­ри твер­до обо­зна­чен­ных ра­мок. Жизнь по пра­ви­лам вы­ра­ба­ты­ва­ет ка­че­ст­во, ко­то­рое так удив­ля­ет ино­стран­цев в аме­ри­кан­цах — уве­рен­ность в се­бе. При­ни­мая ре­ше­ния в рам­ках об­ще­при­ня­тых кли­ше, аме­ри­ка­нец бес­соз­на­тель­но сле­ду­ет об­ще­при­ня­тым ри­туа­лам, и по­это­му оши­бок не бо­ит­ся. Бу­ду­чи та­ким как все, он не­уяз­вим, и это де­ла­ет его та­ким уве­рен­ным в се­бе.
Ри­ту­ал, бес­соз­на­тель­ный ав­то­ма­тизм, от­клю­ча­ет соз­на­ние и вы­ну­ж­да­ет че­ло­ве­ка де­лать да­же то, что про­ти­во­ре­чит его лич­ным ин­те­ре­сам. В филь­ме ре­жис­се­ра Фор­ма­на «Про­ле­тая над гнез­дом ку­куш­ки» мед­се­ст­ра, вво­дя до­зу тран­кви­ли­за­то­ра в ве­ну па­ци­ен­та, на­ру­шаю­ще­го пра­ви­ла «нор­маль­но­го по­ве­де­ния» и при­го­во­рен­но­го ме­ди­ка­ми к ло­бо­то­мии, ло­ма­ет его со­про­тив­ле­ние од­ной фра­зой: «Вы ме­шае­те спать дру­гим». При­ви­вае­мые с дет­ст­ва ри­туа­лы ста­но­вят­ся реф­лек­тор­ны­ми, че­ло­век дей­ст­ву­ет и ду­ма­ет по за­дан­ной об­ще­ст­вом про­грам­ме, не под­вер­гая ее кри­ти­ке или ана­ли­зу.
Лю­бое об­ще­ст­во, вне за­ви­си­мо­сти от уров­ня ци­ви­ли­зо­ван­но­сти, во все вре­ме­на стре­ми­лось упо­ря­до­чить сти­хию внут­рен­не­го ми­ра че­ло­ве­ка, су­зить его до при­ем­ле­мой об­ще­ст­вом нор­мы. Дос­то­ев­ский го­во­рил: «Ши­рок че­ло­век, слиш­ком ши­рок, я бы су­зил».
«Че­ло­ве­ка при­хо­дит­ся, ра­ди его же поль­зы, ли­бо дрес­си­ро­вать, ли­бо про­све­щать», — пи­сал Лев Тол­стой и при­зы­вал к «оп­ро­ще­нию». В его вре­мя этот но­вый, уп­ро­щен­ный че­ло­век толь­ко на­чал по­яв­лять­ся в Рос­сии, но не стал еще рас­про­стра­нен­ным со­ци­аль­ным ти­пом.
В Аме­ри­ке он поя­вил­ся на­мно­го рань­ше. Алек­сандр Гер­цен на­зы­вал этот че­ло­ве­че­ский тип ме­ща­ни­ном: «Все пра­виль­но в аме­ри­кан­ском джент­ль­ме­не, он все­гда кор­рек­тен, скро­мен и бес­цве­тен... ...но ес­ли от­нять у не­го его де­ло, то вне де­ла ему нет ни­ка­кой це­ны. ...уви­дев лич­но­ст­ные, ин­ди­ви­ду­аль­ные ка­че­ст­ва в дру­гом че­ло­ве­ке, ме­ща­нин мо­жет толь­ко воз­му­тить­ся их при­сут­ст­ви­ем. Для ме­щан­ст­ва все чер­ты ин­ди­ви­ду­аль­но­сти долж­ны быть сгла­же­ны...»
Гер­цен ви­дел в че­ло­ве­ке «Де­ла» ме­ща­ни­на, чья бес­цвет­ность и без­ли­кость воз­ни­ка­ет из его ми­ро­воз­зре­ния, он ви­дит толь­ко ма­те­ри­аль­ный мир и, рас­тво­ря­ясь в нем, ут­ра­чи­ва­ет   ин­ди­ви­ду­аль­ные чер­ты. Тур­ге­нев, Гон­ча­ров, Чер­ны­шев­ский, од­на­ко, ви­де­ли в ма­те­риа­ли­сти­че­ском ми­ро­воз­зре­нии ту си­лу, ко­то­рая спо­соб­ную встрях­нуть «за­стой­ное бо­ло­то рус­ской жиз­ни». Рах­ме­тов от­пра­вил­ся в Се­ве­ро-Аме­ри­кан­ские Шта­ты учить­ся де­лать «Де­ло». Для Ба­за­ро­ва, «Де­ло», опе­ри­ро­ва­ние ля­гу­шек, бо­лее цен­но, чем вся куль­ту­ра ми­ра, по­то­му что опе­ри­ро­ва­ние ля­гу­шек это леп­та в строи­тель­ст­во ра­цио­наль­ной, ма­те­риа­ли­сти­че­ской ци­ви­ли­за­ции, а ду­хов­ной жиз­ни не су­ще­ст­ву­ет — это вы­дум­ка по­пов.
Од­на­ко от­но­ше­ние рос­сий­ско­го об­ще­ст­ва к это­му со­ци­аль­но­му ти­пу бы­ло про­ти­во­ре­чи­вым. С од­ной сто­ро­ны, он нес идеи Про­грес­са, в ко­то­рых Рос­сия ну­ж­да­лась, что­бы стать ча­стью ци­ви­ли­зо­ван­но­го ми­ра. С дру­гой сто­ро­ны, сим­па­тий он не вы­зы­вал, так как был ли­шен тех ка­честв, ко­то­рые вы­ше все­го це­ни­лись в рус­ской куль­ту­ре, ис­крен­но­сти, спон­тан­ной эмо­цио­наль­но­сти, яр­ко­сти лич­но­ст­ных ка­честв. «Но­вые лю­ди», Ба­за­ров, Рах­ме­тов, Штольц как лич­но­сти бы­ли бес­цвет­ны, од­но­мер­ны, ли­ше­ны объ­е­ма.
Объ­ем­ной лич­но­стью был дру­гой ха­рак­тер рус­ской ли­те­ра­ту­ры, Об­ло­мов. Штольц пред­ла­га­ет ему свою про­грам­му жиз­ни, в ко­то­рой, для то­го что­бы сде­лать Де­ло, нуж­но по­сто­ян­но при­спо­саб­ли­вать­ся к мне­ни­ям, вку­сам «нуж­ных лю­дей». Об­ло­мов же хо­чет со­хра­нить се­бя, со­хра­нить свой внут­рен­ний мир, свои убе­ж­де­ния, свои сим­па­тии и ан­ти­па­тии, вку­сы и пред­поч­те­ния. Об­ло­мов в но­вой, на­сту­паю­щей ци­ви­ли­за­ции Де­ла, «лиш­ний че­ло­век». В со­вет­ское вре­мя «об­ло­мов­щи­на» ста­ла по­ня­ти­ем от­ри­ца­тель­ным, но­во­му вре­ме­ни тре­бо­вал­ся че­ло­век из­ме­няю­щий внеш­ний мир.
Ге­рои со­вет­ской ли­те­ра­ту­ры, убе­ж­ден­ные ком­му­ни­сты, бы­ли пря­мы­ми по­том­ка­ми Ба­за­ро­ва, Рах­ме­то­ва, Штоль­ца, и в них яв­но про­гля­ды­ва­ли все те же чер­ты. Это был но­вый тип рос­сий­ско­го ме­ща­ни­на, прав­да, но­вым в нем бы­ло лишь од­но ка­че­ст­во, аг­рес­сив­ность в дос­ти­же­нии це­ли, во всем ос­таль­ном он был вы­ход­цем из  го­го­лев­ско­го Мир­го­ро­да.
Со­вет­ский чи­нов­ник в «За­вис­ти» Юрия Олё­ши, «по­ющий в туа­ле­те», пер­со­на­жи пьес Мая­ков­ско­го «Ба­ня» и «Клоп», Иль­фа и Пет­ро­ва, Зо­щен­ко, ге­рой «Со­бачь­е­го серд­ца» Бул­га­ко­ва, все они пер­со­ни­фи­ци­ро­ва­ли но­вый со­ци­аль­ный тип, пер­во­быт­ное, при­ми­тив­ное су­ще­ст­во, воо­ру­жен­ное са­мой пе­ре­до­вой идео­ло­ги­ей.
Про­стой че­ло­век по­лу­чил ста­тус Ге­ге­мо­на, хо­зяи­на жиз­ни. Быть про­стым че­ло­ве­ком ста­ло обя­за­тель­ным для всех сло­ев на­се­ле­ния, от ра­бо­чих до ли­де­ров стра­ны. В от­ли­чие от аме­ри­кан­ско­го «ми­ни­маль­но­го че­ло­ве­ка», со­вет­ский ме­ща­нин не пре­вра­тил­ся ни в че­ло­ве­ка де­ла, ни в бес­цвет­но­го, но ци­ви­ли­зо­ван­но­го ин­ди­ви­да, он стал ча­стью без­ли­кой тол­пы, «ре­во­лю­ци­он­ной мас­сы».
«Еди­ни­ца? Еди­ни­ца — вздор, еди­ни­ца — ноль!», — про­воз­гла­шал гла­ша­тай ин­ду­ст­ри­аль­ной ре­во­лю­ции Вла­ди­мир Мая­ков­ский.
Рос­сия, с ее тра­ди­ци­ей на­си­лия над лич­но­стью, веч­ной ни­ще­той, аморф­ны­ми фор­ма­ми об­ще­ст­вен­ной жиз­ни и пре­зре­ния к нор­мам и ри­туа­лам, смог­ла соз­дать толь­ко «сов­ка». Со­вет­ский ми­ни­мум был на не­сколь­ко по­ряд­ков ни­же ми­ни­му­ма, ко­то­ро­го тре­бо­вал За­пад, с его ог­ром­ным ар­се­на­лом эко­но­ми­че­ских, ор­га­ни­за­ци­он­ных. пси­хо­ло­ги­че­ских ме­то­дов вос­пи­та­ния.
«Об­ще­ст­во, ис­поль­зуя мно­го­чис­лен­ные ры­ча­ги, мяг­ко и не­за­мет­но соз­да­ет че­ло­ве­ка го­то­во­го под­чи­нить­ся лю­бо­му при­ка­зу, в ка­кой бы за­ка­муф­ли­ро­ван­ной фор­ме он бы ни по­да­вал­ся, в че­ло­ве­ка, ко­то­рым мож­но управ­лять без внеш­не­го дав­ле­ния, в че­ло­ве­ка, ко­то­рый бы, тем не ме­нее, счи­тал се­бя сво­бод­ным, дей­ст­вуя так, как тре­бу­ет от не­го эко­но­ми­ка», — Эрих Фромм.
Тот факт, что эко­но­ми­че­ское об­ще­ст­во ни­ве­ли­ру­ет и унич­то­жа­ет лич­ность, был оче­ви­ден уже в на­ча­ле соз­да­ния но­во­го по­ряд­ка жиз­ни, и об этой опас­но­сти пре­ду­пре­ж­да­ли мно­гие.
Ген­ри То­ро, за­щит­ник прав лич­но­сти на сво­бод­ное твор­че­ское вы­ра­же­ние, про­сто­душ­но на­по­ми­нал: «Глав­ны­ми про­дук­та­ми об­ще­ст­ва долж­ны быть не ра­бы-ис­пол­ни­те­ли, а лю­ди, эти ред­кие пло­ды, име­нуе­мые ге­роя­ми, свя­ты­ми, по­эта­ми и фи­ло­со­фа­ми.»
Джеймс Трус­лоу Адамс в сво­ей кни­ге «Аме­ри­кан­ский эпос»: «Ес­ли мы бу­дем рас­смат­ри­вать че­ло­ве­ка толь­ко как ра­бот­ни­ка и по­тре­би­те­ля, то­гда при­дет­ся со­гла­сить­ся, что чем бо­лее без­жа­ло­ст­ным бу­дет биз­нес, тем луч­ше. Но ес­ли мы бу­дем ви­деть в ка­ж­дом че­ло­ве­че­ское су­ще­ст­во, то­гда нам нуж­но бу­дет вме­шать­ся и на­пра­вить биз­нес та­ким об­ра­зом, что­бы он слу­жил рас­цве­ту че­ло­ве­ка как лич­но­сти».
Го­ло­са  Ген­ри То­ро и Адам­са зву­чат из на­ив­но­го, да­ле­ко­го, за­бы­то­го про­шло­го. Эко­но­ми­че­ское, мас­со­вое об­ще­ст­во ви­дит в че­ло­ве­ке пре­ж­де все­го ра­бот­ни­ка, лич­ность ему не нуж­на, в нем че­ло­век лишь часть мас­сы. Вос­пи­та­ние лич­но­сти не яв­ля­ет­ся его це­лью, из лич­но­сти не по­лу­ча­ет­ся хо­ро­ший ра­бот­ник или по­ку­па­тель шир­пот­ре­ба.
Ес­ли ин­ди­вид со­про­тив­ля­ет­ся об­ще­при­ня­тым нор­мам, стре­мит­ся со­хра­нить свою лич­ность, свой внут­рен­ний мир и на­пол­нить жизнь ины­ми цен­но­стя­ми, вне ма­те­ри­аль­ны­ми, то этим он умень­ша­ет свои шан­сы на вы­жи­ва­ние, так как со­про­тив­ле­ние рас­смат­ри­ва­ет­ся как со­ци­аль­ная ано­ма­лия.
Жиз­нен­ный ус­пех тре­бу­ет при­спо­соб­ле­ния, при­спо­соб­ле­ния к раз­лич­ным об­стоя­тель­ст­вам и к мно­же­ст­ву лю­дей. Не­об­хо­ди­мо про­иг­ры­вать раз­но­об­раз­ные ти­по­вые ро­ли, ус­та­нов­лен­ные об­ще­ст­вен­ным эти­ке­том, де­ло­вые кон­так­ты тре­бу­ют гиб­ко­сти, мас­тер­ст­ва, Но это не мас­тер­ст­во со­ци­аль­но­го ха­ме­ле­о­на преж­них вре­мен, пря­тав­ше­го за мас­ка­ми свое ис­тин­ное су­ще­ст­во. Это так­же и не мас­тер­ст­во ак­те­ра, им­про­ви­зи­рую­ще­го в рам­ках сво­их че­ло­ве­че­ских ре­сур­сов.
Ак­тер чер­па­ет ма­те­ри­ал из бо­гат­ст­ва и раз­но­об­ра­зия сво­ей ин­ди­ви­ду­аль­но­сти. Ак­тер — соз­да­тель об­раза, а че­ло­век де­ла, кон­ст­рук­тор, со­би­раю­щий се­бя из го­то­вых об­ра­зов-кли­ше, соз­дан­ных мас­со­вой куль­ту­рой. В нем нет ни спон­тан­но­сти чувств, ни той уни­каль­ной эмо­цио­наль­ной ау­ры, ко­то­рая ха­рак­те­ри­зу­ет лич­ность. Его внут­рен­ний мир хра­ни­ли­ще стан­дарт­ных об­ра­зов, го­то­вых для упот­реб­ле­ния, в про­цес­се вос­пи­та­ния он ут­ра­чи­ва­ет свое уни­каль­ное «Я», он сы­рая гли­на, ко­то­рой при­да­ет фор­му лю­бая внеш­няя си­ла.
«Впол­не воз­мож­но, что при на­шей спо­соб­но­сти при­спо­саб­ли­вать­ся, нас мож­но пре­вра­тить в ко­го угод­но. Мно­гие до сих пор пом­нят тот шок, ко­то­рый Аме­ри­ка ис­пы­та­ла, уз­нав, что ки­тай­цы, за­хва­тив в плен на­ших сол­дат в Ко­рее, про­ве­ли с ни­ми ус­пеш­ную опе­ра­цию по про­мы­ва­нию моз­гов, пре­вра­тив их в ком­му­ни­стов....», — пи­сал ав­тор кни­ги «Europe in blood».
То, что про­изош­ло с аме­ри­кан­ски­ми сол­да­та­ми в Ко­рее экс­тре­маль­ная си­туа­ция, но она на­гляд­но по­ка­за­ла, как лег­ко аме­ри­ка­нец от­ка­зы­ва­ет­ся от сво­их пред­став­ле­ний и взгля­дов, ес­ли они не со­от­вет­ст­ву­ют прин­ци­пам вы­жи­ва­ния. Шок, ко­то­рый ис­пы­та­ла во вре­мя Ко­рей­ской вой­ны Аме­ри­ка, осо­бен­но ост­ро ощу­ща­ла аме­ри­кан­ская ин­тел­ли­ген­ция, ее «боль­ное соз­на­ние». «Боль­ная со­весть» про­кри­ча­ла се­бя в про­из­ве­де­ни­ях ис­кусств, пре­ду­пре­ж­даю­щих об уг­ро­зе, ко­то­рую нес в се­бе ши­ро­ко рас­про­стра­нив­ший­ся в об­ще­ст­ве кон­фор­мизм.
Фрэн­сис Кап­ра, Элиа Ка­зан, Скор­се­зе и Сид­ней Лю­мет в ки­не­ма­то­гра­фе 50-х — 60-х го­дов по­ка­зы­ва­ли бун­та­рей, от­стаи­ваю­щих свои убе­ж­де­ния, бор­цов со всем стро­ем жиз­ни, го­то­вых ид­ти до кон­ца, спо­соб­ных со­про­тив­лять­ся внеш­не­му дав­ле­нию, спо­соб­ных от­стаи­вать свои убе­ж­де­ния и свою лич­ность в экс­тре­маль­ных ус­ло­ви­ях.
Но в кон­це 70-х го­дов поя­ви­лась це­лая обой­ма филь­мов, в ко­то­рых у ге­ро­ев нет ни­ка­ких дру­гих убе­ж­де­ний, кро­ме убе­ж­де­ния, что нуж­но жить и жить хо­ро­шо, они бо­рют­ся не за вы­со­кие идеи спра­вед­ли­во­го об­ще­ст­ва, а за пра­во на лич­ный ус­пех, на пер­со­наль­ный ком­форт.
В филь­ме «Graduate» ге­рой, Бенд­жа­мен, со­би­ра­ет­ся по­сле окон­ча­ния кол­лед­жа за­нять­ся про­из­вод­ст­вом пла­сти­ка, но­во­го хи­ми­че­ско­го ма­те­риа­ла, ко­то­рый в бу­ду­щем вы­тес­нит тра­ди­ци­он­ные ма­те­риа­лы. Са­мо сло­во пла­стик, т.е. гиб­кий, бес­цвет­ный ма­те­ри­ал, при­спо­об­ляе­мый к лю­бой си­туа­ции, стал сим­во­лом на­ча­ла но­вой эры, по­ка­за­те­лем ка­че­ст­ва, не­об­хо­ди­мо­го для ус­пе­ха, пла­стич­но­сти.
Этим ка­че­ст­вом об­ла­да­ет ге­рой филь­ма «Being There», Квин­си, чье имя мож­но пе­ре­вес­ти как ко­ро­лев­ский, ка­мер­ди­нер и са­дов­ник мил­лио­не­ра, че­ло­век с ин­тел­лек­том де­би­ла. Он шаг за ша­гом пре­вра­ща­ет­ся в вид­ную по­ли­ти­че­скую фи­гу­ру, дру­га пре­зи­ден­та и его воз­мож­но­го пре­ем­ни­ка. Его оше­лом­ляю­щая карь­е­ра не име­ет ни­че­го об­ще­го с его де­ло­вы­ми спо­соб­но­стя­ми. Сво­им взле­том он обя­зан  уме­нию при­спо­саб­ли­вать­ся к лю­бым за­дан­ным ус­ло­ви­ям.
Мир, как его ви­дит Квин­си, по­ня­тен и прост, он  вла­де­ет не­об­хо­ди­мым на­бо­ром кли­ши­ро­ван­ных мыс­лей и идей, ко­то­рые по­зво­ля­ют ему чув­ст­во­вать се­бя уве­рен­но в лю­бой си­туа­ции. Он про­из­но­сит ор­ди­нар­ные фра­зы, пло­ские, как са­ма по­все­днев­ность, но про­из­но­сит их с не­обы­чай­ной не­по­сред­ст­вен­но­стью и глу­бо­ким убе­ж­де­ни­ем, как вне­зап­ное от­кры­тие но­вой ис­ти­ны, как веч­ную муд­рость, так­же, как де­ти, рас­ска­зы­вая анек­дот с ог­ром­ной бо­ро­дой пе­ре­да­ют его с ощу­ще­ни­ем не­обы­чай­ной све­же­сти и ос­ле­п­ляю­щей но­виз­ной от­кры­тия. В за­клю­чи­тель­ной сце­не филь­ма ге­рой, как Хри­стос, идет пеш­ком по по­верх­но­сти озе­ра.
Хри­ста на­зы­ва­ли ко­ро­лем Иу­деи, Квин­си мож­но на­звать ко­ро­лем аме­ри­кан­ской жиз­ни, его ба­наль­ность, по­сред­ст­вен­ность, од­но­мер­ность и есть ко­ро­лев­ская ис­ти­на, выс­шая ис­ти­на. По­след­няя фра­за, ко­то­рую про­из­но­сит Квин­си в филь­ме: «Ре­аль­ность — это со­стоя­ние ума». Его со­стоя­ние ума пол­но­стью за­про­грам­ми­ро­ва­но, и им мож­но управ­лять так­же лег­ко, как и ком­пь­ю­те­ром, при не­об­хо­ди­мо­сти мож­но сме­нить про­грам­му. Квин­си — ка­ри­ка­ту­ра на сред­не­го че­ло­ве­ка с уп­ро­щен­ным, од­но­мер­ным соз­на­ни­ем, мас­те­ра при­спо­соб­ле­ния.
Ге­рои филь­мов Ву­ди Ал­ле­на жи­вые, лег­ко уз­на­вае­мые со­ци­аль­ные ти­пы, об­ра­зо­ван­ный сред­ний класс, жи­ву­щий в кон­крет­ных реа­ли­ях Нью-Йор­ка, с его ули­ца­ми, ка­фе, саб­ве­ем. И, в то же вре­мя, пер­со­на­жи вы­гля­дят как ма­рио­нет­ки, ко­то­рых ка­кие-то мощ­ные, пол­но­стью ано­ним­ные си­лы дер­га­ют за ни­точ­ки, но са­ма ма­ни­пу­ля­ция на­столь­ко со­вер­шен­на, что са­ми ге­рои уве­ре­ны, что они пол­но­стью сво­бод­ны и не­за­ви­си­мы. Хо­тя филь­мы Ву­ди Ал­ле­на при­ня­то на­зы­вать ко­ме­дия­ми, это ско­рее  тра­ги­ко­ме­дии, тра­ги­ко­ме­дии са­мо­об­ма­на.
Ге­рои Ву­ди Ал­ле­на дей­ст­ву­ют, но дей­ст­ву­ют не­осоз­нан­но, внут­ри при­ня­тых в их сре­де тра­фа­ре­тов, что-то чув­ст­ву­ют, но их чув­ст­ва ба­наль­ны и бес­цвет­ны, мно­го го­во­рят, но все их раз­го­во­ры не боль­ше, чем со­тря­се­ние воз­ду­ха пре­тен­ци­оз­ны­ми сло­вес­ны­ми кли­ше. У них нет то­го, чем при­ня­то оп­ре­де­лять лич­ность, убе­ж­де­ний, нет ау­ры внут­рен­не­го ми­ра, че­ло­ве­че­ской уни­каль­но­сти. Их об­ще­ние внеш­не чрез­вы­чай­но ин­тен­сив­но, но ка­ж­дый из них от­дель­ный атом, со­мнам­бу­ла, замк­ну­тая на се­бе, са­мо­дос­та­точ­ны, как и ге­рой филь­ма Being There.
Са­мо­дос­та­точ­ность при­ня­то на­зы­вать сло­вом self-reliance, опо­ра толь­ко на се­бя, она воз­ник­ла как ре­ак­ция на ус­ло­вия жиз­ни еще в пе­ри­од ос­вое­ния Аме­ри­ки. В те­че­ние пер­вых двух сто­ле­тий на­се­ле­ние Но­во­го Све­та до­бы­ва­ло сред­ст­ва су­ще­ст­во­ва­ния фер­мер­ст­вом и ско­то­вод­ст­вом, од­ну фер­му от дру­гой от­де­ля­ли де­сят­ки, а то и сот­ни миль, по­мо­щи про­сить бы­ло не у ко­го, оди­ноч­кам или от­дель­но­му се­мей­но­му кла­ну мож­но бы­ло на­де­ять­ся толь­ко на се­бя.
В по­сле­дую­щий, ин­ду­ст­ри­аль­ный пе­ри­од, аме­ри­кан­ское об­ще­ст­во сфор­ми­ро­ва­ло слож­ные ор­га­ни­за­ци­он­ные струк­ту­ры, и от­дель­ный че­ло­век уже не мог до­бить­ся сво­ей це­ли в оди­ноч­ку, он дол­жен был примк­нуть к ка­кой-ли­бо груп­пе, ком­па­нии, кор­по­ра­ции. Лю­бой де­ло­вой со­юз ме­ж­ду людь­ми, од­на­ко, не пред­по­ла­гал ни че­ло­ве­че­ско­го ин­те­ре­са друг к дру­гу, ни ло­яль­но­сти к парт­не­ру. Со­юз с дру­ги­ми мог су­ще­ст­во­вать толь­ко до то­го мо­мен­та, по­ка су­ще­ст­во­ва­ла вза­им­ная не­об­хо­ди­мость друг в дру­ге. Та­кая фор­ма от­но­ше­ний пред­по­ла­га­ет что ка­ж­дый ис­поль­зу­ет воз­мож­но­сти дру­гих лю­дей или ор­га­ни­за­ций для дос­ти­же­ния соб­ст­вен­ных це­лей, кто ко­го пе­ре­иг­ра­ет.
Вы­жи­ва­ют в кон­ку­рент­ной борь­бе толь­ко те кто ве­рит в свои си­лы и в пра­виль­ность сис­те­мы, кто стал­ки­ва­ясь с пре­пят­ст­вия­ми не те­ря­ет сво­его оп­ти­миз­ма. В дру­гих стра­нах ми­ра оп­ти­мизм ка­че­ст­во ин­ди­ви­ду­аль­ное, в США — это на­цио­наль­ная чер­та, она вос­пи­ты­ва­ет­ся всей ат­мо­сфе­рой ди­на­мич­но­го об­ще­ст­ва в ко­то­ром у ка­ж­до­го есть свой шанс.
Но это ка­че­ст­во име­ет и не­га­тив­ную сто­ро­ну. Оп­ти­мизм ней­тра­ли­зу­ет лю­бую кри­ти­ку. Со­мне­ния в пра­виль­но­сти сис­те­мы яв­ля­ют­ся уг­ро­зой лич­но­му бла­го­по­лу­чию, они не кон­ст­рук­тив­ны, опас­ны, раз­ру­ши­тель­ны для при­ня­то­го по­ряд­ка ве­щей, по­это­му вос­при­ни­ма­ют­ся как фор­ма асо­ци­аль­но­го по­ве­де­ния, что-то сред­нее ме­ж­ду ху­ли­ган­ст­вом и под­рыв­ной дея­тель­но­стью.
«Да­же те, кто про­иг­рал в жиз­нен­ной иг­ре, впа­дая в кри­ти­цизм, де­ла­ют это в безо­пас­ных сте­нах сво­его до­ма», — Со­цио­лог Абель.
Оп­ти­мизм спе­ци­фи­че­ская чер­та всех об­ще­ст­вен­ных сис­тем, ста­вя­щих сво­ей за­да­чей то­таль­ную под­держ­ку су­ще­ст­вую­ще­го ста­тус-кво. Про­па­ган­да то­та­ли­тар­ных об­ществ 20-го ве­ка соз­да­ва­ла мо­ну­мен­таль­ные об­ра­зы все­на­род­но­го сча­стья и оп­ти­мизм стал об­ще­ст­вен­ным дол­гом. Тот, кто не раз­де­лял это чув­ст­во, мог ожи­дать ви­зи­та гес­та­по или НКВД.         
В то­та­ли­тар­ном об­ще­ст­ве «1984» Ору­эл­ла бы­ло за­пре­ще­но иметь не­до­воль­ное вы­ра­же­ние ли­ца, нель­зя бы­ло да­же хму­рить­ся, от­сут­ст­вие оп­ти­миз­ма счи­та­лось вы­зо­вом об­ще­ст­ву, ан­ти­об­ще­ст­вен­ным по­ступ­ком.
«В Аме­ри­ке и в Со­вет­ском Сою­зе для ка­ж­до­го гра­ж­да­ни­на обя­за­тель­но быть сча­ст­ли­вым. Ес­ли он пуб­лич­но за­яв­ля­ет, что не­сча­ст­лив, это оз­на­ча­ет не­при­ятие все­го со­ци­аль­но­го по­ряд­ка в це­лом. Гра­ж­да­не этих двух стран обя­за­ны быть сча­ст­ли­вы, та­ков их об­ще­ст­вен­ный долг», — Со­цио­лог Ро­берт Вар­шоу в на­ча­ле 50-х го­дов.
В Со­вет­ской Рос­сии со­ци­аль­ный оп­ти­мизм вы­ра­жал­ся бес­фор­мен­но, аморф­но, в рус­ской куль­тур­ной тра­ди­ции вы­ше все­го це­ни­лась сво­бод­ная им­про­ви­за­ция. В Аме­ри­ке, с ее тра­ди­ци­ей за­кон­чен­но­сти и яс­но­сти форм, оп­ти­мизм вы­ра­жа­ет­ся в сти­ли­сти­че­ски от­то­чен­ных фор­мах, взве­шен­ных и от­ра­бо­тан­ных кли­ше, ре­зуль­тат мно­гих де­ся­ти­ле­тий ра­бо­ты мас­со­вой куль­ту­ры, пре­дос­тав­ляю­щей боль­шой вы­бор стан­дарт­ных форм по­ве­де­ния и об­ще­ния.
Оп­ти­мизм ко­гда-то был ин­ди­ви­ду­аль­ной чер­той, в мас­со­вом об­ще­ст­ве он дол­жен был стать все­об­щим, так как ин­ди­вид сам по се­бе ни­что, он лишь часть кол­лек­ти­ва. В Со­вет­ском Сою­зе «ото­рвать­ся от кол­лек­ти­ва», сле­до­вать соб­ст­вен­ным убе­ж­де­ни­ям, зна­чи­ло стать от­ще­пен­цем, «ин­ди­ви­дуа­ли­стом», про­ти­во­пос­тав­ляю­щим се­бя об­ще­ст­ву.
Но со­цио­лог Виль­ям Уайт в сво­ей ра­бо­те 50-х го­дов «Organization Man» по­ка­зал, что аме­ри­кан­ский ин­ди­ви­дуа­лизм — это так­же кол­лек­ти­визм, про­сто дру­гая фор­ма. Уайт опи­сы­ва­ет жизнь в ком­плек­се, по­стро­ен­ном кор­по­ра­ци­ей для сво­их ра­бот­ни­ков в са­бер­бе Чи­ка­го, Парк Фор­рест. Для жи­те­лей ком­плек­са, мо­ло­дых про­фес­сио­на­лов, наи­бо­лее важ­ное ка­че­ст­во, не­об­хо­ди­мое для ус­пе­ха, спо­соб­ность за­вое­вы­вать по­пу­ляр­ность в сво­ей сре­де. Ра­бот­ни­ки кор­по­ра­ции стре­ми­лись вы­ра­бо­тать в се­бе пси­хо­ло­ги­че­скую гиб­кость, спо­соб­ность адап­ти­ро­вать­ся к пре­ва­ли­рую­щим вку­сам и из­ме­няю­щим­ся об­стоя­тель­ст­вам внут­ри ра­бо­че­го кол­лек­ти­ва, уме­ние жить и ра­бо­тать в кол­лек­ти­ве, груп­пе, что при­ня­то на­зы­вать «teamwork», уме­ние ра­бо­тать в ко­ман­де.
Под­чи­не­ние ин­ди­ви­да кол­лек­ти­ву в ус­ло­ви­ях кор­по­ра­тив­ной жиз­ни та­кое же, как и в со­вет­ском ва­ри­ан­те, где «кол­лек­тив все­гда прав», толь­ко под­чи­не­ние лич­но­сти в аме­ри­кан­ском кол­лек­ти­ве бо­лее то­таль­но, так как пол­но­стью доб­ро­воль­но, и в про­цесс кон­тро­ля во­вле­че­ны все, все кон­тро­ли­ру­ют всех.
«Кон­троль всех над все­ми соз­да­ет дав­ле­ние на ин­ди­ви­да, не срав­ни­мое по сво­ей мо­щи с на­си­ли­ем го­су­дар­ст­ва или ав­то­кра­ти­че­ской сис­те­мы, ко­то­ро­му он все-та­ки, хоть в ка­кой-то сте­пе­ни, хо­тя бы внут­ри се­бя, мо­жет со­про­тив­лять­ся», — Эрих Фромм.
В от­ли­чие от со­вет­ско­го кол­лек­ти­виз­ма, ко­то­рый пред­по­ла­гал пол­ную ло­яль­ность по от­но­ше­нию ко все­му об­ще­ст­ву, аме­ри­ка­нец лоя­лен лишь по от­но­ше­нию к той вре­мен­ной груп­пе, к ко­то­рой он при­над­ле­жит се­го­дня. Зав­тра он бу­дет лоя­лен по от­но­ше­нию к дру­гой груп­пе, ко­то­рая пре­дос­та­вит ему боль­ше воз­мож­но­стей в дос­ти­же­нии ин­ди­ви­ду­аль­ных це­лей. Это и есть аме­ри­кан­ская фор­ма кол­лек­ти­виз­ма.
Ди­на­ми­ка эко­но­ми­че­ско­го раз­ви­тия де­ла­ет все че­ло­ве­че­ские свя­зи вре­мен­ны­ми, не­об­хо­ди­мо при­ни­мать пра­ви­ла ка­ж­дой но­вой груп­пы бе­зо­го­во­роч­но и ме­нять свои убе­ж­де­ния (ес­ли они есть) в за­ви­си­мо­сти от ме­няю­щих­ся об­стоя­тельств. До­бить­ся же сво­их ин­ди­ви­ду­аль­ных це­лей мож­но лишь при­спо­саб­ли­вая свою ли­нию к ли­нии ру­ко­во­дства и кол­лек­ти­ва.
Со­цио­лог М. Ма­ко­би про­вел оп­рос ты­ся­чи ме­нед­же­ров круп­ных кор­по­ра­ций: «Они стре­мят­ся удов­ле­тво­рить лю­бой взгляд, при­сое­ди­нить­ся к лю­бой точ­ке зре­ния, ес­ли чув­ст­ву­ют за ней ка­кую-ли­бо си­лу, и го­то­вы по­ме­нять свою по­зи­цию на про­ти­во­по­лож­ную. Поч­ти не­воз­мож­но опи­сать их лич­но­ст­ные чер­ты, этих черт у них про­сто нет. Они та­кие же лич­но­сти, как лич­но­ст­на аме­ба, ме­няю­щая фор­му и цвет в за­ви­си­мо­сти от об­стоя­тельств.»
Се­го­дняш­ние ме­нед­же­ры кор­по­ра­ций — это быв­шие бит­ни­ки, уча­ст­ни­ки мо­ло­деж­ной ре­во­лю­ции 60-ых го­дов. Во вре­ме­на сту­ден­че­ских про­тес­тов они тре­бо­ва­ли ин­ди­ви­ду­аль­ной сво­бо­ды, и од­на из пе­сен про­тес­та со­дер­жа­ла все­го че­ты­ре строч­ки :
Я дол­жен быть сам со­бой.
Я дол­жен быть сво­бо­ден.
Я не хо­чу толь­ко вы­жи­вать.
Я хочу жить.

I've got to be me.
I've got to be free.
I don't want just survive.
I want to live.
Уро­вень бла­го­по­лу­чия 60-х го­дов удов­ле­тво­рял стар­шее по­ко­ле­ние, пом­нив­шее вре­ме­на Ве­ли­кой Де­прес­сии. Для мо­ло­де­жи, не знав­шей ни­ще­ты и от­чая­ния 30-х го­дов, это­го бы­ло ма­ло, ма­те­ри­аль­ное бла­го­сос­тоя­ние бы­ло для них при­выч­ным. Мо­ло­дежь про­тес­то­ва­ла про­тив мо­но­тон­но­го, сте­риль­но­го, обез­ли­чен­но­го су­ще­ст­во­ва­ния сво­их ро­ди­те­лей с пол­ным хо­ло­диль­ни­ком и ма­ши­ной в га­ра­же, как пла­те за го­тов­ность быть вин­ти­ком в эко­но­ми­че­ской ма­ши­не.
С на­де­ж­дой из­ме­нить мир мо­ло­дежь шес­ти­де­ся­тых го­дов во­шла во все сфе­ры эко­но­ми­ки и куль­ту­ры и, дей­ст­ви­тель­но, из­ме­ни­ла прин­ци­пы под­хо­да ко мно­гим про­бле­мам, сфор­ми­ро­вав ту со­ци­аль­ную и куль­тур­ную ткань об­ще­ст­ва, ко­то­рая су­ще­ст­ву­ет се­го­дня. Пре­вра­тив­шись в ра­бот­ни­ков круп­ных кор­по­ра­ций, мо­ло­дежь соз­да­ла но­вые фор­мы кор­по­ра­тив­ной жиз­ни, ко­то­рые, не уг­ро­жая фун­да­мен­таль­ным прин­ци­пам биз­не­са, де­ла­ли кор­по­ра­ции бо­лее эф­фек­тив­ны­ми.
Бу­ду­чи людь­ми но­во­го по­ко­ле­ния, они ви­де­ли тот ре­сурс, ко­то­ро­го не ви­де­ли ста­рые зуб­ры, по­сле­до­ва­те­ли прин­ци­па от­кро­вен­но­го «вы­жи­ма­ния по­та» — уве­ли­че­ние эф­фек­тив­но­сти тру­да за счет соз­да­ния у ра­бот­ни­ков чув­ст­ва пси­хо­ло­ги­че­ско­го ком­фор­та. Сис­те­ма ста­ла бо­лее ли­бе­раль­ной внеш­не, по сво­ей су­ти ос­та­ва­ясь той же. По­вы­ша­лась ин­тен­си­фи­ка­ция тру­да, со­вер­шен­ст­во­вал­ся кон­троль ра­бот­ни­ков, сис­те­ма тре­бо­ва­ла пол­но­го кон­фор­миз­ма. По­ко­ле­ние, бо­ров­шее­ся за сво­бо­ду лич­но­сти, свои­ми ру­ка­ми по­строи­ло мир, в ко­то­ром сво­бо­да ин­ди­ви­ду­аль­но­го са­мо­вы­ра­же­ния бы­ла вве­де­на в еще бо­лее же­ст­кие рам­ки не­об­хо­ди­мые для функ­цио­ни­ро­ва­ния тех­но­ло­ги­че­ско­го об­ще­ст­ва.
Ин­ди­ви­дуа­лизм и кон­фор­мизм как буд­то про­ти­во­ре­чат друг дру­гу, но в со­вре­мен­ных фор­мах жиз­ни они со­еди­ни­лись в ор­га­ни­че­ское це­лое, во­пло­тив­шись в но­вом ти­пе кон­фор­ми­ста, кон­фор­ми­ста-бун­та­ря. Бун­тарь, вос­пи­тан­ный в ат­мо­сфе­ре об­ще­ст­ва где ин­ди­ви­ду­аль­ные ин­те­ре­сы важ­нее об­ще­ст­вен­ных, не бо­рет­ся за все­об­щую сво­бо­ду, он ищет ее лич­но для се­бя, но по­лу­чить бо­лее вы­со­кий уро­вень лич­ной сво­бо­ды он мо­жет лишь за счет сво­бо­ды дру­гих, ис­поль­зуя воз­мож­но­сти все той же сис­те­мы под­нять­ся на­верх со­ци­аль­ной ие­рар­хии. Не­да­ром мно­гие ак­ти­ви­сты мо­ло­деж­ной ре­во­лю­ции 60-ых го­дов в вось­ми­де­ся­тые пре­вра­ти­лись в ру­ко­во­ди­те­лей круп­ных кор­по­ра­ций.
Кон­фор­мизм пе­ре­стал вос­при­ни­мать­ся не­га­тив­но, тем бо­лее, что сам про­цесс при­спо­соб­ле­ния к сис­те­ме про­ис­хо­дит ор­га­ни­че­ски, без пря­мо­го на­жи­ма, в ре­зуль­та­те мно­же­ст­ва мел­ких толч­ков из бли­жай­ше­го ок­ру­же­ния, в се­мье, воз­рас­тной груп­пы, ра­бо­чем кол­лек­ти­ве, ко­то­рые вос­про­из­во­дят на жи­тей­ском уров­не не­пи­са­ные пра­ви­ла иг­ры эко­но­ми­че­ской жиз­ни и кон­ку­рент­ной борь­бы. Си­лы, ко­то­рые фор­ми­ру­ют ин­ди­ви­да, на­столь­ко мно­го­чис­лен­ны, что оп­ре­де­лить от­ку­да ис­хо­дит дав­ле­ние не­воз­мож­но.
«Эко­но­ми­че­ские си­лы ано­ним­ны и их ано­ним­ность да­ет им пре­иму­ще­ст­во пе­ред от­кры­тым дав­ле­ни­ем го­су­дар­ст­ва... О по­ли­ти­че­ских си­лах го­во­рят — они. Об эко­но­ми­ке го­во­рят — это. За­ко­ны эко­но­ми­ки, за­ко­ны рын­ка рас­тво­ре­ны в са­мой тка­ни об­ще­ст­ва, они ор­га­ни­че­ская часть об­ще­ст­вен­но­го соз­на­ния. Их не­воз­мож­но точ­но обо­зна­чить, а зна­чит и об­ви­нять. Мож­но ли за­щи­щать­ся от не­ви­ди­мо­го? Кто мо­жет вос­стать про­тив «это­го»?», — Эрих Фромм.
Рус­ский фи­ло­соф Ни­ко­лай Бер­дя­ев, так­же, как и Фромм, го­во­рил об эко­но­ми­ке как об ог­ром­ной, ано­ним­ной сет­ке, ко­то­рая не­за­мет­но стя­ги­ва­ет и та­щит че­ло­ве­ка в нуж­ном ей на­прав­ле­нии: «Эко­но­ми­ка не по­дав­ля­ет ин­ди­ви­ду­аль­ную во­лю, она лишь на­прав­ля­ет ее в не­об­хо­ди­мое рус­ло.»
Ано­ним­ность сис­те­мы ис­клю­ча­ет не толь­ко воз­мож­ность ак­тив­но­го со­про­тив­ле­ния, она соз­да­ет ощу­ще­ние, что ка­ж­дый вы­би­ра­ет на­прав­ле­ние сво­ей жиз­ни сам, что он сам ре­шил ви­деть се­бя как то­вар на рын­ке тру­да или рын­ке пер­со­наль­ных от­но­ше­ний. «He knows how to sell himself», он зна­ет как про­дать се­бя, са­мая вы­со­кая оцен­ка ин­ди­ви­ду­аль­ных ка­честв, и ни­кто да­же не осоз­на­ет, что про­да­жа се­бя уни­жа­ет его как лич­ность.
«Че­ло­век стал то­ва­ром на про­да­жу, ве­щью, вещь же не мо­жет ощу­щать и осоз­на­вать се­бя», — Эрих Фромм.
Со­цио­лог Кри­сто­фер Лаш ут­вер­ждал, что про­да­жа се­бя ста­ла на­столь­ко ор­га­ни­че­ской ча­стью об­ще­ст­вен­но­го соз­на­ния, что про­сти­ту­ция, ко­гда-то счи­тав­шая­ся пре­де­лом че­ло­ве­че­ско­го па­де­ния, не толь­ко ут­ра­ти­ла от­ри­ца­тель­ные чер­ты, но пре­вра­ти­лась в мо­дель об­ще­ст­вен­но­го по­ве­де­ния. Про­сти­ту­ция — биз­нес, и так­же как и в лю­бой дру­гой де­ло­вой иг­ре, про­сти­тут­ка стре­мит­ся пе­ре­иг­рать парт­не­ра, дать мень­ше и по­лу­чить боль­ше.
Про­сти­тут­ка пре­вра­ти­лась в об­ра­зец для на­чи­наю­щих ан­тре­пре­не­ров, ведь их ус­пех, так­же как и в ин­ду­ст­рии сек­са, за­ви­сит от уме­ния ма­ни­пу­ли­ро­вать соб­ст­вен­ны­ми чув­ст­ва­ми, эмо­ция­ми и чув­ст­ва­ми дру­гих. Вы­со­ко­оп­ла­чи­вае­мая жри­ца люб­ви се­го­дня при­об­ре­ла вы­со­кий об­ще­ст­вен­ный пре­стиж, так как она по­бе­ди­ла в кон­ку­рент­ной борь­бе за бо­лее вы­со­кую оп­ла­ту тру­да.
Воз­рос­ший ин­те­рес к пор­но-звез­дам, свя­зан с тем, что они дос­тиг­ли вы­со­ко­го уров­ня про­фес­сио­на­лиз­ма и, та­ким об­ра­зом, ле­га­ли­зо­ва­ли се­бя в ка­че­ст­ве «money-makers», ан­тре­пре­не­ров, чут­ко улав­ли­ваю­щих ры­ноч­ный спрос. В этой ин­ду­ст­рии, как и в лю­бой дру­гой, не­об­хо­ди­мо от­ве­чать тре­бо­ва­ни­ям рын­ка тру­да, соз­да­вать стан­дар­ти­зи­ро­ван­ный сер­вис, так как толь­ко стан­дарт при­ни­ма­ет­ся рын­ком.
Ры­нок не при­ни­ма­ет все то, что не со­от­вет­ст­ву­ет стан­дар­ту — лич­но­ст­ные ка­че­ст­ва, убе­ж­де­ния, свое­об­ра­зие лич­но­сти, по­это­му, как от­ме­чал со­цио­лог Эд­вард Стю­арт, «де­пер­со­на­ли­за­ция — же­лае­мое ка­че­ст­во для боль­шин­ст­ва аме­ри­кан­цев».
Де­пер­со­на­ли­за­ция фор­ми­ро­ва­лась спе­ци­фи­че­ски­ми ус­ло­вия­ми аме­ри­кан­ской жиз­ни, но от­каз от ев­ро­пей­ских пред­став­ле­ний о лич­но­сти в Аме­ри­ке был сфор­му­ли­ро­ван так­же и идео­ло­ги­ей но­вой ци­ви­ли­за­ции, с ее куль­том про­сто­го че­ло­ве­ка и от­ри­ца­ни­ем ра­фи­ни­ро­ван­но­сти ев­ро­пей­ской куль­ту­ры и обо­же­ст­в­ле­ния лич­но­сти.
Эти ка­че­ст­ва ев­ро­пей­ской куль­ту­ры не при­ни­ма­лись и мно­ги­ми ев­ро­пей­ски­ми фи­ло­со­фа­ми эпо­хи Про­све­ще­ния, чьи идеи ста­ли фун­да­мен­том аме­ри­кан­ско­го ми­ро­воз­зре­ния. Воль­тер в сво­ей про­грамм­ной ра­бо­те «Кан­дид, Про­сто­душ­ный или ес­те­ст­вен­ный че­ло­век», по­ка­зы­вал ге­роя, не при­ни­маю­ще­го цен­но­сти лич­но­сти, ха­рак­тер­ной для выс­ше­го об­ще­ст­ва. Но­вый, под­ни­маю­щий­ся к вла­сти бур­жу­аз­ный класс, тре­бо­вал идеа­ли­за­ции соб­ст­вен­ных ка­честв, по­сред­ст­вен­но­сти, ор­ди­нар­но­сти, ко­то­рые Воль­тер на­зы­вал ес­те­ст­вен­ны­ми ка­че­ст­ва­ми че­ло­ве­ка.
Аме­ри­кан­ский Кан­дид — это Гекль­бе­ри Финн, он, как по­жа­луй ни­ка­кой дру­гой ге­рой аме­ри­кан­ской ли­те­ра­ту­ры сим­во­ли­зи­ру­ет на­цио­наль­ный ха­рак­тер. Он сам соз­да­ет свои прин­ци­пы и ве­дет се­бя так, как под­ска­зы­ва­ет ему не фи­ло­со­фия, ре­ли­гия, тра­ди­ции или мо­раль, а здра­вый смысл. Гекль­бе­ри Финн и есть «ес­те­ст­вен­ный че­ло­век» в аме­ри­кан­ских ус­ло­ви­ях.
Он од­но­вре­мен­но бун­тарь и мас­тер при­спо­соб­ле­ния. Он ру­ко­во­дству­ет­ся здра­вым смыс­лом, но твер­дой жиз­нен­ной по­зи­ции у не­го нет. Его по­зи­ция ме­ня­ет­ся в за­ви­си­мо­сти от об­стоя­тельств, об­стоя­тель­ст­ва дик­ту­ют по­зи­цию. Его ин­ди­ви­ду­аль­ность вы­ра­жа­ет­ся не уни­каль­но­стью внут­рен­не­го ми­ра, а уни­каль­но­стью по­ступ­ков. Он су­ще­ст­ву­ет в пре­де­лах сво­его ма­лень­ко­го мир­ка и не зна­ет ни­че­го ни о стра­не, в ко­то­рой жи­вет, ни о ми­ре в це­лом. В ожес­то­чен­ной борь­бе за вы­жи­ва­ние он, при­спо­саб­ли­ва­ясь к об­стоя­тель­ст­вам, по­сто­ян­но ме­ня­ет се­бя. 
Это ка­че­ст­во жиз­ни, из­ме­не­ние се­бя, по­сто­ян­ное при­спо­соб­ле­ние, про­сле­жи­ва­ет­ся во мно­гих про­из­ве­де­ни­ях клас­си­ков аме­ри­кан­ской ли­те­ра­ту­ры 19-го ве­ка. Уолт Уит­мен пи­шет в  «Пес­не о се­бе»:
Я всех цве­тов и каст, всех вер и ран­гов,
Я фер­мер, джент­ль­мен, мас­те­ро­вой, мат­рос,
Ме­ха­ник, ква­кер, врач и су­те­нер,
Бан­дит, бу­ян и ад­во­кат.
Бенд­жа­мин Франк­лин в сво­ей «Ав­то­био­гра­фии»: «Я пе­чат­ник, почт­мей­стер, из­да­тель аль­ма­на­ха, хи­мик, ора­тор, жес­тян­щик, юмо­рист, фи­ло­соф, го­су­дар­ст­вен­ный дея­тель, про­фес­сор до­мо­вод­ст­ва и эко­но­ми­ки, зна­харь, про­жек­тер и тво­рец афо­риз­мов».
«Ав­то­био­гра­фия» бы­ла дис­кус­си­ей Франк­ли­на с «Ис­по­ве­дью» Жан-Жа­ка Рус­со. Рус­со опи­сы­ва­ет ис­то­рию раз­ви­тия лич­но­сти, со всей воз­мож­ной ис­крен­но­стью рас­ска­зы­вая о том, что про­ис­хо­ди­ло в его ду­ше, в по­та­ен­ных угол­ках его внут­рен­не­го ми­ра. Франк­ли­на же внут­рен­ний мир ге­роя не ин­те­ре­со­вал. Он тща­тель­но про­сле­дил его путь к прак­ти­че­ско­му ус­пе­ху, где ка­ж­дое дей­ст­вие, ка­ж­дое дви­же­ние ду­ши на­прав­ле­но к дос­ти­же­нию ре­зуль­та­та.
Бенд­жа­мин Франк­лин был пер­вым, кто ввел в аме­ри­кан­скую ли­те­ра­ту­ру тип, не су­ще­ст­во­вав­ший в ев­ро­пей­ской ли­те­ра­ту­ре, «self-made man», сде­лав­ший се­бя че­ло­век, че­ло­век, из­ме­няю­щий се­бя для дос­ти­же­ния ус­пе­ха. Тер­мин «self-made man» как буд­то пред­по­ла­га­ет лич­ную во­лю, лич­ный вы­бор, но вы­бор пре­до­пре­де­лен на­цио­наль­ным идеа­лом, меч­той о бо­гат­ст­ве.
Kроме фи­гу­ры ав­то­ра в «Ав­то­био­гра­фии» су­ще­ст­ву­ет так­же и Бед­ный Ри­чард, оба от­но­сят­ся с ог­ром­ным пие­те­том к ус­пеш­ным лю­дям биз­не­са. Бо­гат­ст­во, ими соз­дан­ное, при­но­сит са­мо­ува­же­ние и ува­же­ние дру­гих, а бед­но­сти об­ще­ст­вен­ное мне­ние не про­ща­ет и от­но­сит­ся к ней с пре­зре­ни­ем. «Не­воз­мож­но пус­то­му меш­ку сто­ять пря­мо», «Те­перь, ко­гда я имею ко­ро­ву и ов­цу, все ока­зы­ва­ют мне зна­ки ува­же­ния.», — го­во­рит Бед­ный Ри­чард.
Бед­ный Ри­чард че­рез пол­то­ра сто­ле­тия пре­вра­тил­ся в ге­роя три­ло­гии Ап­дай­ка «Кро­лик». Он, как и ге­рой Бенд­жа­ми­на Франк­ли­на, «сде­лал се­бя» в биз­не­се. В юно­сти он был бун­та­рем, хо­тел най­ти се­бя, свое осо­бое ме­сто в этом ми­ре, но воз­мож­но­стей для это­го об­ще­ст­во не пре­дос­тав­ля­ло и он при­ми­рил­ся. Он рос как биз­нес­мен, как лич­ность ос­тал­ся под­ро­ст­ком. Его ли­цо в по­жи­лом воз­рас­те, ли­цо по­ста­рев­ше­го маль­чи­ка, как и у мно­гих аме­ри­кан­цев сред­не­го клас­са.
«Аме­ри­ка стра­на маль­чи­ков, ко­то­рые от­ка­зы­ва­ют­ся рас­ти. Лич­ность так и ос­та­ет­ся в том ви­де, в ко­то­ром она при­шла в этот мир, ли­цо мла­ден­ца в пе­лен­ках»., от­ме­чал Сал­ва­дор Мар­дар­ка­да, ис­пан­ский пи­са­тель.
Го­во­рят, что ли­цо — это зер­ка­ло ду­ши, ду­ша от­ра­жа­ет крас­ки внут­рен­не­го ми­ра. Те ли­ца, ко­то­рые при­ня­то на­зы­вать ха­рак­тер­ны­ми, по­яв­ля­ют­ся в ре­зуль­та­те уни­каль­но­го ин­ди­ви­ду­аль­но­го опы­та, эмо­цио­наль­ных по­тря­се­ний, внут­рен­ней борь­бы, а в ус­ло­ви­ях борь­бы за ма­те­ри­аль­ный ус­пех они и не мо­гут воз­ник­нуть. Вся внут­рен­няя энер­гия рас­хо­ду­ет­ся на внеш­ние кон­флик­ты, на пре­одо­ле­ние лишь внеш­них пре­пят­ст­вий, с воз­рас­том по­яв­ля­ют­ся стар­че­ские мор­щи­ны, но это мор­щи­ны во­ле­во­го пре­одо­ле­ния, не ре­зуль­тат эмо­цио­наль­но­го и ин­тел­лек­ту­аль­но­го опы­та, а знак фи­зи­че­ской из­но­шен­но­сти, ста­ре­ния ор­га­низ­ма.
«От­сут­ст­вие ин­ди­ви­ду­аль­но­сти лиц в Аме­ри­ке по­ра­жа­ет, пер­со­на­ли­зи­ро­ван­ных ха­рак­те­ров про­сто нет. За ли­ца­ми ев­ро­пей­цев сто­ит це­лый круг соб­ст­вен­ных, ин­ди­ви­дуа­ли­зи­ро­ван­ных пред­став­ле­ний о ми­ре, лю­дях, по­ли­ти­ке и куль­ту­ре. Ли­ца аме­ри­кан­цев пред­став­ля­ют пол­ный кон­траст, при­спо­соб­ле­ние куль­ти­ви­ру­ет бес­цвет­ность». — Фран­цуз­ский со­цио­лог Бор­ди­яр.
«На их ли­цах нет ни­ка­ко­го сле­да внут­рен­ней жиз­ни, мыс­лей или эмо­ций. Вы­ра­же­ние лиц труд­но оп­ре­де­лить, их чер­ты раз­мы­ты, так как мус­ку­лы во­круг рта и глаз ат­ро­фи­ро­ва­ны, ре­зуль­тат от­сут­ст­вия слож­ных эмо­цио­наль­ных ре­ак­ций», — опи­са­ние ев­ро­пей­ским на­блю­да­те­лем сред­них аме­ри­кан­цев.
Аме­ри­кан­ская куль­ту­ра, в от­ли­чие от ев­ро­пей­ской, экс­т­ра­вер­тив­на, она пред­по­ла­га­ет, что все, что про­ис­хо­дит с че­ло­ве­ком, про­ис­хо­дит че­рез внеш­нее дей­ст­вие, а его внут­рен­ний мир мо­жет быть ин­те­ре­сен его лич­но­му пси­хо­ло­гу, но не ок­ру­жаю­щим его лю­дям, ко­то­рые так­же стан­дарт­ны, как и он сам. По­сто­ян­ная адап­та­ция к из­ме­няю­щим­ся ус­ло­ви­ям соз­да­ет ли­ца «с об­щим вы­ра­жень­ем», или, точ­нее, без вся­ко­го вы­ра­же­ния.
Но в ки­но, на те­ле­ви­зи­он­ном эк­ра­не мы ви­дим яр­кие лич­но­сти, объ­ем­ные ха­рак­те­ры, они смот­рят на нас с об­ло­жек жур­на­лов, с рек­лам­ных объ­яв­ле­ний. Ак­те­рам, ре­жис­се­рам, ху­дож­ни­кам, пи­са­те­лям ин­ди­ви­ду­аль­ные ка­че­ст­ва не­об­хо­ди­мы, в этом биз­не­се ин­ди­ви­ду­аль­ность — про­фес­сио­наль­ный ка­пи­тал, на спе­ци­фи­че­ском рын­ке ис­кусств уни­каль­ность хо­ро­шо про­да­вае­мый то­вар.
От­сут­ст­вие ха­рак­тер­ных лиц в тол­пе аме­ри­кан­цев от­ме­ча­ют не толь­ко ев­ро­пей­цы, но и са­ми аме­ри­кан­цы, имею­щие хоть ка­кой-то опыт жиз­ни в Ев­ро­пе. Стю­арт Мил­лер, аме­ри­кан­ский пси­хо­лог, про­жив­ший не­сколь­ко лет во Фран­ции:
«Ко­гда вы встре­чае­тесь с ев­ро­пей­цем, пе­ред ва­ми не толь­ко «ре­аль­ный че­ло­век», но осо­бая, не кли­ши­ро­ван­ная сис­те­ма ви­де­ния ми­ра. В их гла­зах, имею­щих по­ра­зи­тель­ную глу­би­ну, про­чи­ты­ва­ет­ся мно­го­об­раз­ный эмо­цио­наль­ный опыт, вы­ра­же­ния лиц все­гда ин­ди­ви­ду­аль­ны, за ни­ми сто­ит ин­тен­сив­ность внут­рен­не­го ми­ра, ко­то­рую мы, аме­ри­кан­цы, не мо­жем се­бе да­же пред­ста­вить. Их взгляд на мир с его глу­би­ной про­ник­но­ве­ния в сущ­ность со­ци­аль­ных яв­ле­ний, их по­ни­ма­ние тон­чай­ших ню­ан­сов пси­хо­ло­гии — все это ре­зуль­тат ра­бо­ты над со­бой, вы­ра­бот­ка лич­но­сти, уни­каль­ной для дан­но­го че­ло­ве­ка. В них все го­во­рит о глу­би­не со­дер­жа­ния, ин­тен­сив­ной внут­рен­ней жиз­ни лич­но­сти, то, что для нас, аме­ри­кан­цев, прак­ти­че­ски не­по­сти­жи­мо. Все это соз­да­ет рез­кий кон­траст с пре­сно­стью, од­но­об­ра­зи­ем вы­ра­же­ния или про­сто от­сут­ст­ви­ем ка­ко­го-ли­бо вы­ра­же­ния на ли­цах аме­ри­кан­цев».
В то же вре­мя аме­ри­кан­цы вос­при­ни­ма­ют се­бя как су­ще­ст­ва уни­каль­ные, не­за­ви­си­мые от внеш­них влия­ний. Им ка­жет­ся, что их мне­ния, цен­но­сти, в ко­то­рые они ве­рят, фор­мы по­ве­де­ния, они сфор­ми­ро­ва­ли са­ми, они «са­ми се­бя сде­ла­ли». Для них не­при­ем­ле­мо пред­став­ле­ние о том, что они, так­же, как и пред­ста­ви­те­ли лю­бой куль­ту­ры, рус­ские, фран­цу­зы, нем­цы, ис­пан­цы, ве­рят в оп­ре­де­лен­ные идеи и ве­дут се­бя оп­ре­де­лен­ным об­ра­зом по­то­му, что та­ки­ми их сде­ла­ла ок­ру­жаю­щая со­ци­аль­ная сре­да.
Аме­ри­кан­цы ча­ще, чем лю­бая на­ция ми­ра, при­бе­га­ют к сте­рео­ти­пам, оп­ре­де­ляя ими ин­ди­ви­ду­аль­ность дру­гих, их по­сто­ян­ное ис­поль­зо­ва­ние и от­сут­ст­вие за­зо­ра ме­ж­ду сте­рео­ти­пом и объ­ек­том де­мон­ст­ри­ру­ет оче­вид­ный факт, аме­ри­кан­цы по­ра­зи­тель­но сте­рео­тип­ны.
Те­ма кон­фор­миз­ма ста­ла чрез­вы­чай­но ост­рой во всем ми­ре во вто­рой по­ло­ви­не 20-го ве­ка бла­го­да­ря то­му уст­ра­шаю­ще­му эф­фек­ту, к ко­то­ро­му он при­вел в на­ци­ст­ской, то­та­ли­тар­ной Гер­ма­нии. Кон­фор­мизм то­та­ли­тар­ных ре­жи­мов был на­силь­ст­вен­ным под­чи­не­ни­ем ин­те­ре­сов ин­ди­ви­да ин­те­ре­сам го­су­дар­ст­ва, кон­фор­мизм в ры­ноч­ной де­мо­кра­тии стро­ит­ся на прин­ци­пе лич­но­го ин­те­ре­са, на пра­ве ка­ж­до­го ду­мать толь­ко о се­бе.
Край­ний ин­ди­ви­дуа­лизм, замк­ну­тость на се­бе, фор­ми­ру­ет со­ци­аль­ный тип ма­ни­пу­ли­ро­вать ко­то­рым зна­чи­тель­но про­ще чем люд­ской мас­сой. Эго­цен­трик, об­ры­вая все пол­но­цен­ные свя­зи с дру­ги­ми с дру­ги­ми людь­ми, бес­по­мо­щен пе­ред лю­бым внеш­ним дав­ле­ни­ем ко­то­рое ле­пит его как сы­рую гли­ну. По­это­му кон­фор­мизм эко­но­ми­че­ско­го об­ще­ст­ва го­раз­до бо­лее то­та­лен чем кон­фор­мизм ре­жи­мов, ис­поль­зо­вав­ших мас­со­вый тер­рор.
Как это ни па­ра­док­саль­но, эго­цен­тризм со­вре­мен­но­го аме­ри­кан­ца — это фор­ма ас­ке­тиз­ма, ха­рак­тер­но­го для про­тес­тант­ской эти­ки 18 ве­ка. Но ас­ке­тизм про­тес­тант­ской эти­ки тре­бо­вал ог­ра­ни­че­ний ма­те­ри­аль­ных по­треб­но­стей и рас­ши­ре­ния ду­хов­но­го ми­ра, а ин­ди­ви­дуа­лизм в по­тре­би­тель­ском об­ще­ст­ве тре­бу­ет дру­го­го ти­па ас­ке­тиз­ма, рас­ши­ре­ния ма­те­ри­аль­ных по­треб­но­стей и су­же­ния ми­ра внут­рен­не­го.
«Че­ло­век в гла­зах аме­ри­кан­цев — ра­бо­таю­щая ма­ши­на, и его мыс­ли, пе­ре­жи­ва­ния и чув­ст­ва ни в ко­ем слу­чае не долж­ны ме­шать про­цес­су ра­бо­ты», — Джеф­фри Го­рер, анг­лий­ский со­цио­лог.
Це­ня се­бя пре­ж­де все­го как про­дук­тив­но­го ра­бот­ни­ка, аме­ри­ка­нец рас­смат­ри­ва­ет свой внут­рен­ний мир, свои эмо­ции и эмо­ции дру­гих как не­что ме­шаю­щее де­лу.
Жур­на­лист-им­ми­грант Алек­сандр Ге­нис: «С пер­вых дней в Аме­ри­ке ме­ня пре­сле­ду­ет на­вяз­чи­вый об­раз ми­ра ли­шен­но­го объ­е­ма... На­ри­со­ван­ная, муль­ти­п­ли­ка­ци­он­ная жизнь, ко­то­рая вся ис­чер­пы­ва­ет­ся по­верх­но­стью...»
В ри­со­ван­ных де­ко­ра­ци­ях муль­ти­п­ли­ка­ции нет де­та­лей и ню­ан­сов, нет их и в пло­ских фи­гур­ках пер­со­на­жей ли­шен­ных внут­рен­них про­ти­во­ре­чий, че­ло­ве­че­ско­го объ­е­ма, ис­че­заю­ще­го в бес­пре­рыв­ном дей­ст­вии, ко­то­рое и со­став­ля­ет ос­нов­ное со­дер­жа­ние их жиз­ни..
Аме­ри­ка рань­ше дру­гих стран по­шла по пу­ти соз­да­ния ми­ни­маль­но­го че­ло­ве­ка, кон­фор­ми­ста, но се­го­дня, по­все­ме­ст­но, лю­ди ста­но­вят­ся все бо­лее и бо­лее по­хо­жи­ми друг на дру­га, их ли­ца, их оде­ж­да, их чув­ст­ва, их мыс­ли штам­пу­ют­ся на од­ном и том же кон­вей­е­ре.
Ко­гда-то кон­фор­мизм вос­при­ни­мал­ся как оп­ре­де­лен­ная жиз­нен­ная по­зи­ция, ко­то­рую ин­ди­вид вы­би­рал соз­на­тель­но. Се­го­дня у не­го нет вы­бо­ра, се­го­дня ин­ди­вид дол­жен или при­нять прин­ци­пы, в ко­то­рые ве­рят мас­сы, или быть вы­бро­шен­ным из об­ще­ст­ва.
«Че­ло­век дол­жен прой­ти об­ра­бот­ку, из сы­рья пре­вра­тит­ся в про­дукт и стать эф­фек­тив­ной ча­стью ма­ши­ны. Все ка­че­ст­ва, не ис­поль­зуе­мые ма­ши­ной-об­ще­ст­вом, долж­ны быть от­бро­ше­ны, а че­ло­ве­че­ский ас­пект от­но­ше­ний дол­жен быть со­хра­нен лишь в той сте­пе­ни, без ко­то­рой он пси­хо­ло­ги­че­ски не вы­жи­ва­ет», — Не­мец­кий фи­ло­соф Яс­перс.
Но, еще за­дол­го до Яс­пер­са, эту пер­спек­ти­ву ви­де­ли фи­ло­со­фы эпо­хи Про­све­ще­ния. Один из них, Фу­ко, пи­сал: «Мо­гу по­ру­чить­ся, что лич­ность ис­чез­нет так­же, как ис­че­за­ет ли­цо, на­чер­тан­ное на мок­ром при­бреж­ном пес­ке».


Вернуться к началу
 Профиль Отправить email  
 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ 1 сообщение ] 

Часовой пояс: UTC + 3 часа [ Летнее время ]


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 23


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  
cron






Powered by phpBB2
Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
Русская поддержка phpBB