Зарегистрирован: Чт июн 01, 2006 3:57 pm Сообщения: 10442 Откуда: ХАРЬКОВ
|
Александр писал(а): Я рассчитываю на Вас в получении ответа, что такое бестоварное производство, это производство для себя? Но алгоритм этого предполагает труд для себя и производство для себя, в котором человек, как "атом, элемент" такого производство обеспечивает себя сам, свои трудом. Я не могу принять такого предположения, потому что труд может быть трудом, только в социальном исполнении, когда он для других. Труд для себя. который производит продукт для себя, это предрассудок, такой же как человек "в себе". Человек только тогда человек, когда он человек для других. То же самое что что вводит в дрожь от несправедливости, выражение Ф. Энгельса: "Пряжа, ткани, металлические товары, выходящие теперь из фабрик и заводов, представляют собой продукт совместного труда множества рабочих, через руки которых они должны были последовательно пройти, прежде чем стали готовыми. Никто в отдельности не может сказать о них: «Это сделал я, это мой продукт»,20-280. Если Вы с этим согласны, то значит Вы ничего с душой не производили, потому что когда производится продукт из -под рук, но право на него уже отрезано процедурой найма. Потому я думаю что наемный труд, который для Маркса "должен быть всегда", есть такое же ярмо на обществе как крепостное право. Я считаю что что общество всегда товарно, всегда продукт труда является товаром и вот того что Вы считаете практически истиной, должно быть исключено, а именно "разграничение меновой и потребительной стоимости" в товаре. Товар представляет собой монолит полезной и меновой вещи, он товар, когда эти два свойства существуют в товаре вместе. Потому товар образует общественные отношения, а не представлять две версии общественного устройства и общественного производства, множеством товаров и изобилием потребительных стоимостей. Тем более производство само по себе не может быть товарным или бестоварным, потому что может получиться, так что производство товара правомерно представляет что произвёлся именно товар, но и с необходимым набором свойств, стоимости, полезности. Если же производится всего лишь потребительная стоимость, то набор представлений в отношении продукта труда уже другой. Это есть неразрешённая проблема Маркса. Проблема, на которой сконцентрировался ещё Аристотель, сказкой про сандалии, что сущность их состоит в том, что бы их носить, а не продавать, обменивать. Продукт труда всегда является товаром, продуктом для других, который не имеет ни потребительной стоимости ни меновой, которую нечего разграничивать, в общественном применении и разделении труда. Товар образует общество и общественные отношения, где проявляется его ценность для других, полезностью для других, для общества, который в этом отношении приравнивается к другому общественному труду, который и является его стоимостью. Иносказательно, по своему это выразил Ф.Энгельс в "Анти - Дюринге": "Если кто-нибудь изготовит вещь, не имеющую никакой потребительной стоимости для других, то вся его сила не создаст ни одного атома стоимости",20-193. Стоимость, к тому же представляет капитал, не как произведённый, а как общественный труд, труд других. Капитал представляет поэтому не множество произведённых продуктов с "меновой стоимостью", который можно накопить увеличивая их производство. Капитал это общественный труд. Александр, я выделил цветом Ваши мысли на политэкономические темы, из-за которых Маркс трижды бы перевернулся в гробу, а из числа преподавателей политэкономии или экономической теории ни один из них не поставил бы Вам положительную оценку. Поэтому не обижайтесь — Вы круглый двоечник, зачем-то размышляющий о политэкономических категориях, ничего не смысля в самой политической экономии капитализма. Тем не менее, Вашу попытку разобраться в теории Маркса, пусть и в качестве ее критика, следует приветствовать. Маркс ведь тоже в юности не был согласен с трудовой теорий стоимости А. Смита и Д. Рикардо, но потом все осмыслив, дал этой теории новое дыхание, убрав шероховатости и добавив то, чего в ней недоставало. Ваша мысль о том, что труд для себя, который производит продукт для себя, это предрассудок, — опровергается хотя бы тем, что в первом томе «Капитала» Маркс рассмотрел хозяйство Робинзона, который изначально производил продукты (предметы, вещи, блага) исключительно для себя. Затем у него появляется слуга Пятница. Он дикарь и людоед по рождению, спасенный Робинзоном от верной смерти (его, к слову, тоже должны были съесть его же соплеменники). За это дикарь обещал преданно служить своему спасителю. В отличие от главного героя, он никогда не видел цивилизованного общества и до встречи с иноверцем жил по законам природы, по законам своего племени. Он — «естественный» человек, и на его примере автор показал, как цивилизация влияет на индивида. По мнению писателя, именно она естественна. Пятница совершенствуется за весьма короткое время: он довольно быстро изучает английский, перестает следовать обычаям его соплеменников-людоедов, учится стрелять из ружья, становится христианином и т.д. При этом он обладает прекрасными качествами: он трудолюбивый, верный, добрый, пытливый, сообразительный, рассудительный, не лишен простых человеческих чувств, таких как любовь к отцу. Крузо выясняет, что Пятница родом с Тринидада, который можно увидеть с его острова, и что он был захвачен в плен во время сражения между индейскими племенами. При посещении острова каннибалами Крузо с Пятницей нападают на дикарей и спасают ещё двух пленников. Один из них оказывается отцом Пятницы, а второй — испанцем, корабль которого также потерпел крушение. Кроме него с корабля спаслись ещё более десятка испанцев и португальцев, которые находились в бедственном положении у дикарей на материке. Крузо решает отправить испанца вместе с отцом Пятницы на лодке, чтобы привезти его товарищей на остров и совместными усилиями построить корабль, на котором они все могли бы отплыть к цивилизованным берегам. Пока Крузо ожидает возвращения испанца с его командой, к острову прибывает неизвестный корабль. Этот корабль оказывается захвачен мятежниками, которые собираются высадить на острове капитана с преданными ему людьми. Крузо и Пятница освобождают капитана и помогают ему вернуть контроль над судном. Наиболее ненадёжных мятежников оставляют на острове, а Крузо после 28 лет, проведённых на острове, покидает его в конце 1686 года и в 1687 году возвращается в Англию к своим родственникам, которые считали его давно погибшим. Затем Крузо отправляется в Лиссабон, чтобы получить прибыль за свою плантацию в Бразилии, что делает его очень богатым. После этого он перевозит своё богатство в Англию, проделывая большую часть пути по суше из опасения вновь попасть в неприятности при плавании по морю. Пятница сопровождает его, и по пути они попадают в последнее совместное приключение, когда борются с голодными волками и медведем при пересечении Пиренеев. Чтобы более отчетливо представить натуральное хозяйство, воспроизвожу текст из дополнений Энгельса к «Капиталу»: «Все мы знаем, что на первых ступенях общественной жизни продукты потребляются самими производителями и что эти производители стихийно объединены в более или менее коммунистически организованные общины; что обмен избытками этих продуктов, с которого начинается превращение продуктов в товары, возникает позднее, причем сначала он происходит лишь между отдельными разноплеменными общинами и только потом возникает и внутри общин, существенно содействуя их разложению на большие или меньшие семейные группы. Но и после этого разложения обменивающиеся между собой главы семейств остаются трудящимися крестьянами, производящими почти все необходимое для удовлетворения всех своих потребностей в собственном хозяйстве при помощи своей семьи, и лишь незначительную часть необходимых предметов они выменивают на стороне на избыток продукта своего труда. Семья занимается не только земледелием и скотоводством, но и перерабатывает также их продукты в готовые предметы потребления, местами даже перемалывает еще зерно на ручной мельнице, печет хлеб, прядет, красит, изготовляет льняные и шерстяные ткани, дубит кожи, строит и ремонтирует деревянные здания, изготовляет инструменты и орудия труда, нередко выполняет столярные и кузнечные работы, так что такая семья или семейная группа в основном ведет натуральное хозяйство.
То немногое, что подобной семье приходится получать в обмен или покупать у других, даже вплоть до начала XIX столетия в Германии, состояло преимущественно из предметов ремесленного производства, то есть из таких вещей, способ изготовления которых был хорошо известен крестьянину, но которых он не производил сам или из-за трудности получения сырья, или же ввиду значительной дешевизны, или лучшего качества покупных изделий. Следовательно, средневековому крестьянину было довольно точно известно количество рабочего времени, необходимого для изготовления предметов, получаемых им в обмен. Сельский кузнец и тележник работали на его глазах, так же как и портной или сапожник, которые у нас на Рейне еще в дни моей юности ходили из одного крестьянского дома в другой и шили из самодельных тканей и кож одежду и обувь. Как крестьянин, так и те, у которых он покупал, были сами работниками: обмениваемые предметы были продуктами их личного труда. Что затрачивали они при изготовлении этих предметов? Труд - и только труд: на возмещение орудий труда, на производство сырья, на его обработку они затрачивали только свою собственную рабочую силу; могли ли они поэтому обменивать эти свои продукты на продукты других производителей иначе, чем пропорционально затраченному труду? Рабочее время, затраченное на эти продукты, было не только единственным подводящим мерилом у них для количественного определения подлежащих обмену величин, но всякое другое мерило было совершенно немыслимо. Можно ли предположить, что крестьяне и ремесленники были так глупы, чтобы обменивать продукт 10-часового труда одного на продукт часового труда другого? Для всего периода крестьянского натурального хозяйства возможен был только такой обмен, при котором обмениваемые количества товаров соизмерялись все больше и больше по количеству воплощенного в них труда. С момента проникновения денег в это хозяйство тенденция к соответствию с законом стоимости (nota bene* - в формулировке Маркса!) становится, с одной стороны, еще отчетливее, но с другой - она уже начинает нарушаться вследствие вмешательства ростовщического капитала и фискальной системы, и те периоды, за которые цены в среднем почти приближаются к стоимости, становятся уже более продолжительными.
То же самое относится к обмену продуктов крестьян на продукты городских ремесленников.» (т.25, ч.2, с.471-472). Ваша мысль. Александр, что «продукт труда всегда является товаром, продуктом для других, который не имеет ни потребительной стоимости ни меновой, которую нечего разграничивать, в общественном применении и разделении труда» ошибочна дважды. Во-первых, продукт труда не всегда является товаром, что ясно из предыдущего изложения. Во-вторых, Вы сами себе противоречите, так как днем ранее писали, что «труд должен быть полезен другим и полезность этого труда выражается обменом с другими (абстрактный и конкретный труд)». Как товар, продукт труда обладает всегда двумя свойствами: полезностью (божьей благодатью) и обмениваемостью. Обмениваемость товара характеризует его меновая ценность, которую в «Капитале» перевели как «меновая стоимость», а полезность — способность удовлетворять определенную потребность, которой в «Капитале» наделена «потребительная стоимость». Само собой разумеется, что потребительную стоимость во всем «Капитале» можно заменить словом «благо», несущее в себе признаки трудоемкости (при простом товарном производстве) или обмениваемости (при капиталистическом товарном производстве). В свою очередь, обмениваемость может быть вызвана как трудоемкостью товара, так и его редкостью. Предмет, лишенный трудоемкости и не обладающий редкостью, не является товаром. Предмет, лишенный полезности никому не нужен независимо от его полезности и редкости. Предмет редкий, но полезный, может иметь обмениваемость, заметно превышающую ее уровень, обусловленный трудоемкостью. Товаром может быть как предмет (плод) труда, так и природный предмет, являющийся плодом природы. Все эти тонкости марксизма не все понимают, так как советские политэкономы, очевидно, со страху перед сталинскими расстрелами как бы специально запутали определение основных политэкономических категорий. Только в последнее время отдельные политэкономы начали прозревать и правильно понимать Маркса. Пионером в данном направлении является Сорокин Александр Владимирович, д.э.н., профессор МГУ. Александр Владимирович в монографии ( Сорокин А.В. Теория общественного богатства. Основания микро- и макроэкономики: Учебник / А.В. Сорокин. — М.: ЗАО «Издательство «Экономика», 2009. — С.507-509) написал следующее: «Наиболее типичные «марксистские» определения: 1) «Товар — продукт труда, произведенный для продажи»; 2) «Потребительная стоимость —полезность вещи». В Большой советской энциклопедии: «Товар —продукт труда, произведенный для продажи. Всякий товар обладает двумя свойствами: потребительной стоимостью и стоимостью. Потребительная стоимость —способность вещи удовлетворять какую-либо человеческую потребность, то есть ее полезность». В Советском энциклопедическом словаре (1980): «Потребительная стоимость — полезность вещи, ее способность удовлетворять какую-либо человеческую потребность». В «Современном экономическом словаре» (2004): «Потребительная стоимость —термин марксистской политической экономии, означающий полезность вещи как предмета потребления, наличие у нее свойств и качеств, позволяющих удовлетворять человеческие потребности». Назначение этих определений — популяризация «Капитала» Маркса. Можно только догадываться каким образом они появились. Либо вследствие поверхностного знакомства с «Капиталом» и непонимания основ модели, либо вследствие твердой уверенности, что Маркс «развивал» Смита и «был учеником Рикардо», а потому можно заменить определения Маркса определениями классиков. Как бы то ни было, эти определения разрушают основания модели капитала, делают невозможным построение научной модели. Рассмотрим эти популяризации подробнее.
1. «Товар — продукт труда, произведенный для продажи». В первой главе, которая называется «Товар» и в которой, по всей видимости, следовало искать определение товара, такого определения нет. В пятой главе «Капитала» находим похожее, но принципиально иное: «й наш капиталист заботится о двоякого рода вещах. Во-первых, он хочет произвести потребительную стоимость, обладающую меновой стоимостью, предмет, предназначенный для продажи, т.е. товар» (Маркс К. Капитал. М.,1963. Т. I. С. 197). Точнее было бы сказать: «обладающую стоимостью», но повествование ведется от лица капиталиста, который не имеет понятия о стоимости, хотя хорошо знает, что такое меновая стоимость. «Предмет» не устраивает экономическую теорию марксизма (имеется в виду советсткую политэкономию — В.К.) и заменяется на «продукт труда». Смысл замены в том, чтобы свести теорию стоимости Маркса к трудовой теории стоимости. «Продукт труда» здесь — продукт живого труда данного периода, продукт, произведенный живым трудом. У Маркса «предназначенный для продажи» — характеристика товара, произведенного капиталом. В марксистском определении «продажа» — характеристика всех товаров. Ошибочное определение исходной категории модели капитала разрушает модель Маркса. Из него выпадают деньги (по Марксу —товар) и функционирующие в качестве промышленного капитала средства производства, которые не предназначены для продажи; товар «рабочая сила», которая не является продуктом труда, и т.д. Оправдания популяризации в том смысле, что «Капитал» слишком сложен и определения основных категорий «надо еще поискать», не могут быть приняты. Если понимать метод материалистической диалектики, примененный в «Капитале», то определения не приходится отыскивать. Определения основных категорий даются по единой системе. Во-первых, категория определяется со стороны формы, так как она дается в непосредственном наблюдении. Первое определение товара: «Товар есть прежде всего внешний предмет, вещь, которая, благодаря ее свойствам, удовлетворяет какие-либо человеческие потребности». Во-вторых, категория определяется со стороны природы общественного богатства — стоимости. Вслед за первым определением товара идет определение субстанции и величины стоимости. В-третьих, дается синтетическое, объемное определение, представляющее собой единство природы и формы: «Товары являются на свет в форме потребительных стоимостей, или товарных тел, каковы железо, холст, пшеница и т. д. Это их доморощенная натуральная форма. Но товарами они становятся лишь в силу своего двойственного характера, лишь в силу того, что они одновременно и предметы потребления, и носители стоимости. Следовательно, они являются товарами, или имеют товарную форму, лишь постольку, поскольку они обладают этой двойной формой — натуральной формой и формой стоимости».
В учебнике А.В. Сорокина это определение дается в сокращенном виде: «Товар — потребительная стоимость, обладающая стоимостью». Под это определение подпадают все товары. Конечно, на мой взгляд, я бы уточнил: «Товар — благо, обладающее в зависимости от исторических условий стоимостью или обмениваемостью (ценностью)».
2. «Потребительная стоимость — полезность вещи». Это калька со Смита, не имеющая никакого отношения к Марксу. Аргументом в пользу такого определения служит выражение Маркса «Полезность вещи делает ее потребительной стоимостью». Если вырвать его из контекста, то действительно может показаться, что это выражение похоже на «казнить нельзя помиловать». Полезность и вещь —женского рода, поэтому «ее» может относится и к вещи, и к ее свойству, полезности. Но если просто прочитать следующий за этим выражением текст, то станет ясно, что потребительная стоимость — это вещь, а не полезность вещи. Или, как дается в определении учебника, «Потребительная стоимость — вещь с полезными свойствами, удовлетворяющая общественную потребность». Далее Маркс пишет: «Но эта полезность не висит в воздухе. Обусловленная свойствами товарного тела, она не существует вне этого последнего. Поэтому товарное тело, как, например, железо, пшеница, алмаз и т.п., само есть потребительная стоимость, или благо» (Маркс К. Капитал. М., 1963. Т. I. С. 44). Наконец, аргумент экономической теории марксизма, основанный на некоторой двусмысленности выражения «полезность вещи делает ее потребительной стоимостью», которое дается в немецком оригинале, в русском и английском переводе, полностью опровергается в авторизованном французском издании «Капитала». Маркс исключает всякую двусмысленность и дает «L’utilite d’une hose fait de cette hose une valeur d’usage», в дословном переводе — «полезность вещи делает из этой вещи потребительную стоимость». К каким фантастическим выводам может привести определение потребительной стоимости как полезности, показывает утверждение в «Энциклопедии политической экономии» (1979). «Марксистско-ленинская политическая экономия исходит из того, что потребительная стоимость не поддается количественному измерению. Противоположный подход лежит в основе субъективно-психологических теорий стоимости, созданных буржуазными теоретиками в 70-х гг. 19 в. в противовес марксизму» (Энциклопедия политической экономии. М., 1979. Т. III. С. 307).
Надеюсь, что теперь Александру что-то стало понятнее в «Капитале» Маркса. С уважением, Валерий P.S. Что касается определения практик: «Товар — это то, что производится СВЕРХ того, что необходимо для удовлетворения жизненно необходимых потребностей самого производителя», то у меня тоже возникает вопрос где она вычитала у Маркса эту глупость. Во-первых, и остальные производители могут производить аналогичное благо в пределах собственной потребности, так что излишки производства никак не превратятся в товар. Сейчас, например, многие крупные предприятия сами для себя производят технический кислород, электроэнергию, теплоносители и др. Во-вторых, рабочие и капиталисты в большинстве своем тоже не нуждаются в тех благах, которые они производят. Скажите, кому нужны турбины, прокатные станы, робототехника и т.п. и т.д. на заводах, их производящих. Как видите, излишки над потреблением в основном не возникают ввиду отсутствия самого потребления. Поэтому определение практик крайне неудачно. А вот и первоисточник "мыслей" практик: "Непосредственная меновая торговля - первоначальная форма процесса обмена, - представляет собой скорее начало превращения потребительных стоимостей в товары, чем товаров в деньги. Меновая стоимость не получает еще никакой самостоятельной формы, она еще непосредственно связана с потребительной стоимостью. Это обнаруживается двояким образом. Само производство всей своей структурой направлено на создание потребительной стоимости, а не меновой стоимости, и поэтому только вследствие производства сверх того, что требуется для потребления, избыточная часть потребительных стоимостей здесь перестает быть потребительными стоимостями и становится средством обмена, товарами. С другой стороны, они становятся товарами только в границах непосредственной потребительной стоимости, хотя и располагаются полярно, так что товары, обмениваемые товаровладельцами, должны быть потребительными стоимостями для обоих, но каждый из них - потребительной стоимостью для его невладельца. В действительности процесс обмена товаров возникает первоначально не внутри первобытных общин*, а там, где они кончаются, на их границах, в тех немногих пунктах, где они соприкасаются с другими общинами. Здесь начинается меновая торговля и отсюда она проникает во внутрь общины, на которую она действует разлагающим образом. Особенные потребительные стоимости, которые в меновой торговле между различными общинами становятся товарами, например рабы, скот, металлы, чаще всего образуют поэтому первые деньги внутри самой общины. Мы видели, что меновая стоимость товара тем в большей степени представляется как меновая стоимость, чем длиннее ряд его эквивалентов, или чем больше сфера обмена для этого товара. Поэтому постепенное расширение меновой торговли, увеличение числа актов обмена и разнообразия входящих в меновую торговлю товаров развивают товар как меновую стоимость, необходимо ведут к образованию денег и тем самым действуют разлагающим образом на непосредственную меновую торговлю." (т.13, с.36-37) * Аристотель отмечает то же самое в отношении частной семьи как первоначальной формы общения. Но первоначальная форма семьи есть сама родовая семья, из исторического разложения которой только и появляется частная семья. «В первой форме общения (т. е. в семье), очевидно, не было никакой надобности в нем (т. е. в обмене)». (Аристотель. «Политика», кн. 1, гл. 9, изд. Беккера, Оксфорд, 1837, стр. 14). Как видим, у Маркса товар возникает "только вследствие производства сверх того, что требуется для потребления". Напротив, у практик товар - это то, что производится СВЕРХ того, что необходимо для удовлетворения жизненно необходимых потребностей самого производителя». Думаю не надо объяснять. что потребление и удовлетворение жизненно необходимых потребностей самого производителя - это не одно и то же. Подобная конкретизация идет не на пользу точному определению товара, данного практик. Источник происхождения товара практик превращает в само определение товара, что методологически неверно.
_________________ Здоровая нация не ощущает своей национальности, как здоровый человек не ощущает, что у него есть кости. Джордж Бернард Шоу
|
|