С О Ц И Н Т Е Г Р У М

КНИГА О РУССКОЙ ЭКОНОМИКО-МАТЕМАТИЧЕСКОЙ ШКОЛЕ
(рецензия на книгу П.Н. Клюкина «Элементы теории хозяйственного кругооборота в трудах российских экономистов-математиков конца XIX – первой трети XX вв.»)1

Р.С. Дзарасов

1 Клюкин П.Н. Элементы теории хозяйственного кругооборота в трудах российских экономистов-математиков конца XIX – первой трети XX вв. М.: Институт экономики РАН, 2010.


АКТУАЛЬНОСТЬ РАССМАТРИВАЕМОЙ РАБОТЫ

Несмотря на то что рассматриваемая книга касается вопросов «высокой теории», ее тема очень актуальна в прикладном плане. На злободневность данной работы указывает несколько обстоятельств, касающихся как реальной хозяйственной жизни, так и текущего состояния экономической науки в России и мире. Главным фактом хозяйственной жизни, ставящим проблему воспроизводства или кругооборота, как предпочитает писать автор книги, является развертывающийся в настоящее время кризис мирового капиталистического хозяйства. В связи с этим следует отметить несколько обстоятельств.
Во-первых, как будет показано ниже, отношения центра и периферии мирового капитализма определяются, в частности, отставанием роста цен периферии от индекса потребительских цен центра. Это основа мирохозяйственных отношений и механизма эксплуатации на мировой арене, порождающего финанциализацию (замещение производительного капитала финансовым) и кризис. Таким образом, особенно актуальным становится вопрос о кругообороте в мировом хозяйстве и его стоимостных оценках. Как показывает Петр Николаевич, именно эта проблема, рассмотренная с точки зрения абстрактной теории капитализма, и находилась в центре внимания целой плеяды блестящих представителей русской экономико-математической школы рубежа XIX–XX вв.
Во-вторых, кризис мировой экономики обострил противостояние неоклассической и альтернативной (классической) традиций экономической теории. Возвратившись прошедшим летом из длительной научной командировки в США, могу свидетельствовать, что идейная борьба школ и направлений в мировой экономической науке резко усилилась в ходе осмысления текущего мирового кризиса. Возможно, происходит наиболее глубокое изменение соотношения сил внутри мировой науки со времен 1930–1950-х гг. Наблюдается явное оживление альтернативных по отношению к неоклассическому мейнстриму школ, среди которых почетное место занимают последователи Пьеро Сраффы. Последнее направление переживает несомненный подъем, если судить по росту числа публикаций в духе этой традиции, числу посвященных ей секций и многолюдности их аудитории на международных конференциях. Однако российский вклад в это направление малоизвестен за рубежом (и недостаточно изучен в России).
В-третьих, российская экономическая наука нуждается в обретении собственного лица, утраченного в результате поспешного отказа от наследия советской экономической науки и необдуманного принятия неоклассического мейнстрима. По собственному опыту общения с западными коллегами могу подтвердить, что если советскую экономическую науку они знают по исследованиям планирования, то о существовании современной экономической науки в нашей стране, ее работах и достижениях не имеют никакого представления вообще. В условиях начавшейся переоценки ценностей в мировой науке у россиян появилась возможность вернуться в мировое сообщество ученых. Это невозможно сделать путем ученического комментирования мейнстрима, скомпрометированного ходом последних событий. Подобное возвращение возможно лишь путем развития отечественных традиций, видное место среди которых занимает исследуемая П.Н. Клюкиным российская экономико-математическая школа.
Сегодня это направление позволяет нам сделать вклад в дебаты о природе современного мирового хозяйства, предопределившей его текущий кризис, в дебаты, которые определят новое лицо мировой науки на многие годы вперед. В этом, на мой взгляд, состоит особое значение рассматриваемой работы.

АКАДЕМИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ ИССЛЕДОВАНИЯ

Рассматриваемая работа выполнена на уровне высоких академических стандартов не только по российским, но и по международным меркам. Думаю, что эту книгу можно было бы смело предложить для публикации во многих научных издательствах не только в России, но и за рубежом. Прежде всего следует сказать о зрелом выборе темы исследования, поднявшего богатый пласт почти неизвестного нам исторического наследия отечественной науки, которому развитие современного мирового хозяйства придало особую актуальность. Исследовательская позиция П.Н. Клюкина отличается не только зрелостью, но и значительной оригинальностью, поскольку вытекает из самостоятельного восприятия сложившихся подходов, критического отношения к доминирующим в науке стереотипам. Нельзя не отметить неординарную научную эрудицию автора, глубоко вникшего в работы практически всех крупных представителей русской экономико-математической школы в теории кругооборота, модель и книгу «Производство товаров посредством товаров» П. Сраффы (1898–1983), широкий круг источников ряда течений сраффианства (Post-Sraffian School), а также исследователей наследия Маркса, Кенэ, Рикардо и ряда других крупных мыслителей. П.Н. Клюкин свободно пользуется как языком политической экономии, так и средствами экономико-математического подхода. Свидетельством высокой научной культуры автора рассматриваемой работы является его обращение к философии, лежащей в основе некоторых теорий кругооборота. Нельзя не отметить, что в рассматриваемой книге проанализирована литература на русском, английском, немецком, французском и итальянском языках.

НОВИЗНА ПОДНЯТЫХ ПРОБЛЕМ

В книге впервые в отечественной историко-экономической литературе с такой степенью полноты рассмотрена отечественная традиция анализа кругооборота конца XIX – первой трети XX в. Это наследие исследуется на широком фоне истории исследования данной проблемы в мировой экономической мысли. Двумя своеобразными интеллектуальными «зеркалами» для анализа русской традиции выступают теория воспроизводства Маркса и модель Сраффы. Следует особо подчеркнуть, что в то время как на Западе рассматриваемая русская школа трактуется в качестве простой предшественницы модели Сраффы, П.Н. Клюкин показывает ее оригинальность, которая не сводится к повторению вклада Маркса или предвосхищению Сраффы.
Следует особенно отметить анализ наследия отечественного экономиста Г. Харазова (гл. 5), фундаментальные труды которого, опубликованные на немецком языке, до сих пор не изданы на русском и остаются практически неизвестными российскому читателю. Книга П.Н. Клюкина фактически открывает это имя российскому научному сообществу. В работе сформулирован плодотворный метод «возвратной традиции» (с. 12–13), которого придерживались экономисты рассматриваемого направления. Данный подход означает не линейную преемственность между учеными, следующую их хронологической последовательности, а периодическое возобновление наследия прежнего поколения исследователей, которое в свое время не было продолжено. Таким образом, возникает своеобразная цикличность в развитии отдельных направлений исследований. В книге обосновано различие «линии Туган-Барановского» и «линии Дмитриева» в исследовании кругооборота в российской традиции (гл. 3). Изложение данного вопроса возвращает в российскую науку ряд забытых имен (Н.И. Бернштейна и Л.В. Курского) и позволяет по-новому взглянуть на наследие В.И. Борткевича.


ОСНОВНЫЕ ИДЕИ КНИГИ

П.Н. Клюкин пересматривает понятие кругооборота, трактуя его как макроэкономическую структурную модель народного хозяйства, взятого в целом. С этой точки зрения он исследует модели кругооборота, которые, по его мнению, прошли два этапа: 1) Кенэ – Маркс; 2) после Маркса. Именно на втором этапе проявился значительный вклад российских экономистов-математиков. Начало ему положил Туган-Барановский (гл. 1), попытавшийся осуществить синтез трудовой теории стоимости и теории предельной полезности, а также близко подошедший к разделению товаров) и «небазисные» (т.е. предметы роскоши) товары. П.Н. Клюкин расширяет наши знания о влиянии идей Туган-Барановского, показывая, что его последователем является не один только Н. Кондратьев, но в трактовке кругооборота и В.К. Дмитриев (гл. 2). Последний, несмотря на свое несогласие со многими политико-экономическими идеями Туган-Барановского, по-своему продолжил традицию синтеза двух теорий стоимости. Автор отмечает, что Дмитриев переходит от понятия прибавочной стоимости Маркса к мышлению, по существу, в категориях чистого продукта Кенэ. В контексте исследований по кругообороту важно отметить, что, разработав математическую трактовку теории издержек Рикардо, Дмитриев предложил свою процедуру редукции производственных процессов к одному базисному товару («машине М»).
Эту последнюю линию мышления продолжили Бернштейн и Курский (с. 97–119). В частности, первый обосновал любопытное понятие «круговращающегося продукта» (с. 102), под которым понимается хозяйственное благо, не покидающее производство после своего выпуска, а участвующее в создании других благ. Это еще один вариант «базисного» товара Сраффы. Дальнейший прогресс рассматриваемой традиции связан с именами Н.Н. Шапошникова, критиковавшего теорию процента Бем-Баверка (с. 129–149), и В.И. Борткевича (гл. 4). Последний всесторонне рассмотрел дискуссию по поводу так называемой проблемы трансформации Маркса, т.е. по поводу модели превращения трудовой стоимости в цены производства. Отвергнув критику австрийской школы, Борткевич тем не менее считал, что нашел серьезную непоследовательность в теории Маркса. Осуществив тщательный математический расчет на основе примера Маркса, он показал, что в нем нарушается равенство либо стоимостей и цен производства, либо суммы прибавочной стоимости и прибыли. Борткевич разработал свое решение проблемы, предложив формулы, выражающие зависимость нормы прибыли от периодов обращения капитала. Петр Николаевич критически анализирует вклад Борткевича, доказывая, что, осуществляя рикардианскую ревизию теории Маркса, он отошел от российской традиции анализа кругооборота, приблизившись к мышлению австрийской школы в терминах линейных (а не круговых) схем производства.
Настоящей жемчужиной рассматриваемой работы является обсуждение вклада Г.А. Харазова (гл. 5), который до сих пор остается практически неизвестен отечественному читателю. В работе показано, что рассматриваемый мыслитель провел тщательную ревизию полемики против теории Маркса со стороны австрийской школы и представителей многих других направлений экономической науки. В книге приведены цитаты, показывающие, что Харазов фактически опирался в своих исследованиях на метод «восхождения от абстрактного к конкретному» (с. 206) и на важнейший методологический принцип двойственного характера труда (с. 208). Вместе с тем, как отмечает автор, Г.А. Харазов отнюдь не ограничился простым комментированием трудов основоположника. Он развил теорию «Капитала», ревизовав некоторые его положения. Целью Г.А. Харазова было создание непротиворечивой модели, способной представить процесс воспроизводства в единстве с его стоимостными аспектами (т.е. представить схемы воспроизводства и процесс трансформации как одно целое).
Г.А. Харазов доказывает, что экономия денег в рациональном капиталистическом хозяйстве фактически сводится к экономии затрат человеческого труда. Делается вывод об отсутствии оснований для возврата Борткевича от Маркса к Рикардо. Для обоснования своего решения проблемы несовпадения стоимостей и цен товаров Харазов разрабатывает модель «рядов производства». Это оригинальный вариант все той же системы «базисных товаров». За основу берется круговая взаимосвязь отраслей. Харазов предлагает выделять в стоимости конечного продукта (товара) величину стоимости капитала, использованного для его производства. Но в стоимости этого капитала тоже можно выделить долю, приходящуюся на произведший его капитал. Таким образом происходит нисхождение по ступенькам рядов производства. Далее демонстрируется, что на каждом этапе этой редукции разница между стоимостью и ценой капитала более глубокого порядка уменьшается. В конце концов Г.А. Харазов приходит к
«пракапиталу», стоимость которого совпадает с его ценой. (Читателю, знакомому с теорией Сраффы, эта модель напоминает редукцию средств производства к датированному по времени труду.) В результате данной процедуры Г.А. Харазов приходит к доказательству справедливости превращения трудовой стоимости в цену производства Маркса. Думается, что П.Н. Клюкин совершенно справедливо усматривает в данной модели предвосхищение как модели «затраты – выпуск» Леонтьева, так и «стандартного товара» Сраффы. Сохранение связи трактовок Г.А. Харазова с трудовой теорией стоимости Маркса подтверждает вывод П.Н. Клюкина об оригинальном значении наследия российской школы, а не просто о подготовке почвы для прихода последующих западных теоретиков.
Следующий этап в развитии российской школы кругооборота связан с работами Е.Е. Слуцкого (гл. 6). Это еще одно открытие рассматриваемой книги. Дело в том, что традиционно этот специалист известен как выдающийся математик-статистик. П.Н. Клюкин показывает значительный вклад Е.Е. Слуцкого в политическую экономию. Он разработал свою версию органического синтеза трудовой теории стоимости и теории предельной полезности. Е.Е. Слуцкий подверг резкой критике методологию так называемых окольных путей производства австрийской школы, он рассматривал средства производства как
«первичные хозяйственные блага». Автор приходит к выводу, что введенное Е.Е. Слуцким деление на основное и дополнительное производство соответствует сраффианскому делению на «базисные» и «небазисные» товары.
В работе исследуется также вклад В. Леонтьева (гл. 7). Автор показывает, что его учение возникло в контексте российской традиции кругооборота, и представляет собой развитие данного подхода. Речь идет прежде всего о раннем творчестве В. Леонтьева 1920-х гг. Весь изложенный в книге материал убеждает в том, что сам дискурс российской экономико-математической школы буквально пронизан идеями будущей модели «затраты – выпуск».
Вместе с тем, отмечая многочисленные достоинства книги и высокий уровень проведенного исследования, необходимо обратить внимание и на некоторые положения автора, вызывающие возражения.

ЧИСТЫЙ ПРОДУКТ ИЛИ ПРИБАВОЧНАЯ СТОИМОСТЬ?

Оценивая в целом пути развития российской школы хозяйственного кругооборота, Петр Николаевич отмечает, что «от теории прибавочной стоимости Маркса, положенной в основу его схем общественного воспроизводства, традиция творчески возвращалась к принципу вещественного “чистого продукта”, стремясь преодолеть односторонний принцип определения ценности затратами одного человеческого труда (Туган-Барановский – Харазов – Сраффа). Однако обобщение шло по линии постепенного преодоления самой теории ценности, в направлении явного или неявного выстраивания более общей мыслительной схемы, способной реализовать экономический кругооборот» (с. 13). Это эволюция в сторону сраффианского мышления в категориях «производства товаров посредством товаров». Оно играет в книге важную роль. Ее содержание, однако, свидетельствует о значительных разногласиях в среде рассматриваемых исследователей. По-видимому, Харазов, например, стремился интегрировать мышление в категориях чистого продукта Кенэ в мышление в понятиях трудовой стоимости. Использование подхода с позиций чистого продукта без трудовой стоимости вызывает ряд вопросов, не проясненных, на мой взгляд, в книге П.Н. Клюкина.
Обобщение «зерновой модели», которой автор уделяет много внимания, позволяет выделить и говорить о принципе «редукции к основанию» (с. 28, 30, 106, 117, 188, 189,
193, 299, 316, 325). Под ним понимается поиск «того производительного блага, к затратам которого могут быть сведены издержки производства всех остальных товаров». Уравнение издержек производства этого блага («машины М» Дмитриева или «пракапитала» Харазова) определяет величину нормы прибыли (r) для производства любого другого товара непосредственно, т.е. не прибегая к уравнениям производства в других отраслях. Редукция к основанию явно призвана заменить поиск общественно необходимых затрат труда как субстанции стоимости. Тем не менее есть основания поставить используемый метод в соответствие с выработкой «аналитических понятий» у Канта, движением мысли
«от конкретного к абстрактному» у Гегеля или процедурой «ретродукции» в «критическом реализме» современного философа Роя Баскара (Bhaskar, 1993). Содержанием всех этих методов является отвлечение от второстепенных, поверхностных черт исследуемого явления ради выделения его главных свойств, т.е. речь идет о методе «научной абстракции». Преимуществом гегельянскомарксистского подхода является применение этого принципа не самого по себе, а в рамках системы субординированных понятий, выстроенных по принципу восхождения от абстрактного к конкретному, от простого к сложному, от исходного к производному. На мой взгляд, проблема редукции к основанию дает яркий пример сравнительных преимуществ и недостатков данных методов.
В самом деле Сраффа начинает свой анализ относительных цен с зерновой модели, демонстрируя ее ограниченность. Задавшись целью выявить зависимость цен от распределения доходов, он показывает, что с изменением последнего изменяется и цена самого зерна, выраженная в определенных количествах других товаров. Это не позволяет понять почему – в результате изменения распределения или самого стандарта измерения – цены товаров стали другими. Показав, что динамика цен при изменении распределения зависит от пропорции труда и средств производства (от органического строения капитала Маркса), Сраффа находит «критическую пропорцию», при которой цена остается неизменной, и на ее основе конструирует «стандартный товар». Этот физический составной товар (точнее – чистый продукт стандартной системы) и является неизменной мерой стоимости, позволяющей показать зависимость цен от распределения доходов между социальными классами общества в чистом виде. Считается, и против этого не возражает автор книги, что это простой и наглядный способ выражения данной зависимости, позволивший избежать так называемый осложняющий обход (complicating detour) теории Маркса. Представляется, что данная позиция очень уязвима в нескольких важных аспектах.
На мой взгляд, теория Сраффы и некоторых, близких к ней представителей русской экономико-математической школы является очень оригинальной попыткой построить теорию стоимости (и кругооборота), опирающуюся только на понятие конкретного труда и игнорирующую абстрактный труд. Поскольку конкретный труд предстает в форме, прямо доступной непосредственному восприятию (в отличие от абстрактного труда, доступного только отвлеченному мышлению), то эта теория стоимости представляет собой существенную уступку позитивизму в ущерб диалектическому подходу. Между тем единство качественных и количественных аспектов труда не позволяет разделить в реальности эти две его стороны. В силу этого Сраффа вынужден «контрабандой» протащить двойственный характер труда в свою теорию. Это проявляется в редукции сложного труда к простому, что предполагает его понимание как однородной субстанции, каковой и является абстрактный труд. Без редукции невозможно исчислить прямые и косвенные затраты труда, затраченного на производство данного товара. А ведь именно от такого исчисления Сраффа отталкивается при объяснении механизма кругооборота. Сначала он отвлекается от существования прибыли, и тогда оказывается, что относительные цены товаров пропорциональны прямым и косвенным затратам труда на их производство. Лишь после этого вводится прибыль, и цены начинают меняться в зависимости от распределения. Достаточно очевидно, что первая ситуация соответствует первому тому «Капитала» Маркса, когда товары продаются по стоимости, а вторая – третьему, когда товары продаются по ценам производства. Кроме того, для выражения стоимостных величин в новой единице измерения стандартный товар переводится в то количество труда, который можно приобрести на него. Это вновь предполагает обращение к однородности абстрактного труда.
Получается, что ни Сраффа, ни те российские экономисты-математики, которые близки к нему в этом вопросе, на самом деле не избежали ни двойственного характера труда, ни «осложняющего обхода» проблемы трансформации. Они просто «обрезали» процесс абстрагирования на каком-то этапе, оставаясь ближе к конкретному уровню и загнав более глубокие пласты мышления в неявные предпосылки. Может быть, это дает выигрыш в наглядности и математической операциональности (как иногда выражаются математики) изложения, но, на мой взгляд, ведет к определенному обеднению анализа, снижению глубины интерпретации реальной экономики. Эту проблему еще раз высветил современный мировой экономический кризис.

МИРОВОЙ КРИЗИС
И ТЕОРИЯ КРУГООБОРОТА

Его объяснение сторонниками мейнстрима часто сводится к неурядицам в финансовой сфере (неконтролируемый рост задолженности всех видов, недостаток регулирования финансовых спекуляций, распространение деривативов и т.д.). Между тем сама финанциализация экономики явилась результатом перенакопления капитала в реальном секторе мировой экономики. Именно долгосрочное падение прибыли производственных корпораций развитых стран крупный капитал попытался компенсировать, перетекая в сферу финансовых спекуляций и перенося производство в регионы мира с дешевым трудом (Greider, 1998). Таким образом, процессы абстрактного труда (финанциализация) могут быть поняты только в свете процессов конкретного труда (перенакопление в реальном секторе) (Ivanova, 2012). Более того, само перенакопление капитала является относительным и усиливается индустриализацией мировой периферии. Низкая зарплата при масштабном развитии производства в мире порождает проблему реализации в мировом масштабе, кладя конец доминирующей форме развития капитализма, а следовательно, и современной форме неоклассического мейнстрима.
В этих условиях глобальный конфликт труда и капитала в современной его форме становится центральной проблемой экономического анализа. Вот почему так важно исследование стоимостных аспектов кругооборота в масштабах мирового хозяйства. В самом сраффианском подходе, однако, проблема эксплуатации не выступает так наглядно, как в трудовой теории стоимости. В модели Сраффы «излишек» составляет чистый продукт системы в целом, который распределяется между отраслями в соответствии с относительными ценами товаров. О роли взаимоотношений классов здесь нужно догадываться по указанной выше связи цен с пропорцией труда к средствам производства. В теории Маркса, напротив, отношения эксплуатации на макроэкономическом уровне выступают ясно, так как прибавочная стоимость создается пропорционально труду до образования цен производства, в связи с чем становится наглядным перераспределение фонда прибавочной стоимости для образования прибыли пропорционально капиталу. На мой взгляд, именно это несовпадение трудовых стоимостей и цен производства является главным аналитическим инструментом, позволяющим проникнуть в сущность современного мирового хозяйства. В самом деле, не потому ли производство переносится в регионы с избытком дешевого труда, что прибавочная стоимость создается по труду, и не потому ли относительные цены Сраффы растут именно в пользу стран центра мирового капитализма (Milberg, 2008), что прибавочная стоимость присваивается по капиталу? Отказываясь от трудовой стоимости и так называемого осложняющего обхода (т.е. несовпадения трудовых стоимостей и цен производства), экономическая наука лишает себя способности постичь природу мирового экономического кризиса.
Можно сделать вывод, что если бы П.Н. Клюкин использовал концепцию двойственного характера труда, то его анализ теорий кругооборота стал бы полнее. Впрочем, высказанные соображения касаются спорных вопросов, не решенных до конца в экономической науке. Автор имеет полное право на собственное мнение по затронутым проблемам и, несомненно, делает заметный вклад в их прояснение. В связи с этим хочется настоятельно рекомендовать эту книгу широкому кругу читателей – от экономистов-математиков и специалистов по теории экономического рост, до политэкономов, специалистов по мировому хозяйству и, конечно же, историков экономической мысли.

Литература

Bhaskar R. Dialectic: the Pulse of Freedom. L.: Verso, 1993.
Greider W. One World, Ready or Not: the Manic Logic of Global Capitalism. N.Y.: Simon & Schuster, 1998.
Ivanova M. Marx, Minsky and the Great Recession // Review of Radical Political Economics/ 2012. June 1.
Milberg W. Shifting Sources and Uses of Profits: Sustaining U.S. Financialization with Global Value Chains // Economy and Society. 2008. № 37 (3).
Р. 420–451.

Источник: https://cyberleninka.ru/article/v/kniga ... a-v-trudah

А ЧТО ПИШУТ НА ЗАПАДЕ О ГЕОРГИИ ФОН ЧАРАЗОВЕ?

Charasoff сводит все к корзине Urkapital (в пределе)

В отличие от других участников классической или марксистской экономики Георг фон Харазов (1877-1931) не сводил все к одной субстанции, а к специально разработанному составному товару - корзине так называемого Urkapital.

Получив докторскую степень по математике в Гейдельберге в 1902 году, Харазов планировал трилогию по экономическим теориям стоимости. Во-первых, он представил короткую книгу о Марксе (Charasoff 1909), основанную на лекциях, которые он организовал в предыдущие три года. Обзор Экштейна (1909) был настолько отрицательным, насколько это возможно:
«Если бы хотелось отметить всю бессмыслицу, которая есть в этой книге, ее нужно было бы переписать».

Большинство других рецензентов были более вежливыми, но все проявляли небольшой энтузиазм (подробнее см. Gehrke 2015, 2016).

В следующем году Харазов (1910) опубликовал гораздо более сильную и более вместительную работу - свою оригинальную "Систему марксизма" (Das System des Marxismus). По многим причинам большинство специалистов не обращали внимания на книгу. Charasoff не занимал должности в университете, жил довольно богемной жизнью как независимый ученый, имел менее идеального книгоиздателя (который вышел из бизнеса в 1913 году). Кроме того, Харазов иногда вел себя в шокирующей неакадемической форме в повседневной жизни (Gehrke 2015, 2016 ).

Было бы интересно наблюдать реакцию Борткевича на работы Чарасова. Однако Борткевич никогда не прокомментировал их. Может быть, Борткевич не был вынужден изучать вторую книгу Чарасова в 1910 году, потому что первая книга 1909 года, казалось, не имела заметного содержания, за исключением довольно претенциозного предисловия, в котором Харазов (1909) явно критиковал Цукеркандля и Бем-Баверка за их веру в то, что Маркс сознательно сформулировал свою доктрину в неясной диалектической форме. В предисловии Чарасова также была сделана аналогичная атака на Борткевича, но в этом случае без явного упоминания имени:

Недавно эта вера была повторена заново университетским профессором из Берлина, который утверждал, что Маркс пользовался ролью Мефисто, любившего дразнить и путать ученый мир с помощью искусно сконструированных софистик. Может ли критика более отчетливо проявить свое расстройство и ее неспособность понять и оценить мыслителя, когда он обвиняет Маркса в маскировке его идей и обмане своих собратьев?

Ссылка Чарасова на «университетского профессора из Берлина», несомненно, указывала на наивное использование слова «Мефисто» Борткевичем (1906, стр. 4). Кроме того, Charasoff (1909, стр. 57) сделал явную критику в адрес «Herr Prof. L. v. Brotkiewicz» (sic, но имя было скорректировано в списке опечаток в конце книги). Он несправедливо критиковал Борткевича за определение нормы прибыли независимо от трудовой теории стоимости. Большинство читателей — читателей его следующей книги (Charasoff 1910) увидят, что Charasoff может сделать то же самое, то есть Charasoff преуспевает в определении нормы прибыли с помощью своего оригинального устройства Urkapital без надобности трудовых ценностей. Любительское поведение Чарасова как ученого, его провокационный и невежливый стиль письма и трудности в его личной жизни способствовали пренебрежению им большинством его современников.

Одним из многих оригинальных взглядов в Charasoff (1910) является его умное отношение к круговой природе производства. В своем анализе мы находим те же товары на стороне входов и сбоку выходов. Charasoff (1910: 290) предполагает, что Маркс рассуждает по кругу, когда он сначала принимает трудовые стоимости вводимых данных, а затем определяет трудовые стоимости выходов. В системе производства товаров с помощью товаров нам необходимо определить стоимости всех товаров через систему одновременных уравнений.

Charasoff (1910, стр. 290-291) явно прочитал Парето и привел один из примеров кругового производства Парето:

Например, стоимость производства минерального угля зависит от цены на машины, а стоимость производства машин зависит от цены этого самого угля. И это зависит от этого еще более прямо, когда рассматривается потребление угля машинами, используемыми в шахте (Парето 2014 [1906], стр. 121, § 244)

Затем Charasoff поддерживает утверждение Парето о том, что большинство экономистов, похоже, не знают, как создавать или обрабатывать лежащую в основе систему одновременных ценовых уравнений из-за отсутствия математической экспертизы. Те, кто ищет простую уникальную причину экономической ценности, не понимают природы системы общего равновесия (Парето 2014 [1906], стр. 123, § 227).

Charasoff изобрел устройство Urkapital («оригинальный капитал») или специально разработанную корзину разных товаров. Корзина имеет следующее особое свойство: для производства одной единицы продукции этой корзины нам нужна определенная корзина входов, где последняя корзина пропорциональна предыдущей. Чаразов показывает, что в пределе все товары могут быть сведены к одному и тому же Urkapital. Предположим, что мы рассматриваем два разных товара X и Y. Их входные корзины («таблицы капитала» первого порядка) будут соответствовать X 'и Y', в общем случае эти две корзины имеют разные пропорции. Для получения X 'и Y' нам нужны входные корзины X '' и Y '' («капиталы второго порядка»), опять же с двумя разными пропорциями вообще. Если мы вернемся к k раундам, мы найдем «капиталы k-го порядка» X (k) и Y (k). Чем дальше мы идем в этой серии (более высокий k), тем больше корзины X (k) и Y (k) кажутся пропорциональными друг другу. В пределе «корзины становятся точно пропорциональными друг другу, будучи разные количества одного и того же композитного товара, а именно корзины Urkapital.

С математической точки зрения корзина Urkapital соответствует собственному вектору расширенной входной матрицы: см. Egidi and Gilibert (1984), Mori (2011), Parys (2013, 2014). Сравните со стандартным композитным товаром Sraffa's (1960), который соответствует собственному вектору невооруженной входной матрицы (по последней подразумевается исходная матрица ввода, не считая потребления работниками).
Charasoff представляет пример с тремя товарами, где пропорции корзины Urkapital становятся уже видимыми после четырех раундов. См. Рисунки в исходных таблицах от Charasoff (1910, стр. 114) или их представление в матрицах (Parys 2014, p. 998).

Если в пределе X требуется в три раза больше Urkapital, чем Y, тогда цена X будет в три раза выше, чем у Y (Charasoff, 1910, Chapter 9 и 10). В этом смысле Charasoff рассматривает Urkapital как обычное вещество в товарах X и Y, которое «объясняет» их относительные цены. Строго говоря, в обычных предположениях модели (с учетом входных и выходных данных, отдельных производственных отраслей, однородной рабочей силы, только оборотного капитала, с учетом корзины товаров для наемных рабочих и т. д.), Чарасов был единственным, кто искал общую субстанцию ценности, и что было логически правильным. Однако помните, что его общая субстанция Urkapital была не отдельным товаром, а корзиной товаров, а ее построение Чарасовым связано с вычислением математического предела.

В предисловии к его второй книге (Charasoff 1910, стр. XIV) появилась следующая сноска:

Глубокая критика субъективной теории стоимости будет представлена в третьей книге «Проблемы производства и распределения», которая завершается

Эта третья немецкая книга никогда не появлялась, и никаких черновиков ее не было найдено. Проблемы в личной жизни Чарасова и в деле его издателя, должно быть, помешали публикации. Конечно, уже есть несколько отдельных замечаний по субъективным и объективным теориям стоимости во второй книге (Charasoff 1910).

Некоторые замечания Чарасова обсуждаются или цитируются Николаем Бухариным (1927, стр. 56, 127, 179, 184, 188), в «ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ РАНТЬЕ». Книга Бухарина хотела напасть на «буржуазную политическую экономику» и уделила особое внимание австрийской школе предельной полезности Менгера, Визера и, прежде всего, Бем-Баверка.

Копия Сраффы английского издания Бухарина в 1927 году содержит много аннотаций. В своих неопубликованных работах (D3 / 12/3: 54) Сраффа делает некоторые положительные комментарии к книге Бухарина. Следовательно, Сраффа, кажется, внимательно прочитал книгу Бухарина. Очевидно, Сраффа, должно быть, заметил имя Харазов, особенно на страницах 127 и 179, где Сраффа размещает сноску, близкую или близкую к Бухарину с цитатой Харазова. Например, на стр.179 Бухарин дает полную библиографическую справку книги Чарасова 1910 года, а затем продолжает:

Утверждение Чарасова о том, что даже некоторые марксистские исследования содержат субъективную интерпретацию марксистской теории, совершенно верно; но это не место для обсуждения этого вопроса (Бухарин, 1927, стр. 179)

Примечание: с работой Николая БУХАРИНА "ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ РАНТЬЕ" можно познакомиться здесь: http://www.esperanto.mv.ru/Marksismo/Bu ... index.html

P.S.
Вот та самая страница 4 из первой статьи Борткевича:



Я попытался перевести выделенный текст и вот что получилось:

АНТИМАРКСИЗМ КАК РАЗНОВИДНОСТЬ ПАРАЗИТИЗМА

Еще раз перечитал работу Николая Бухарина «Политическая экономия рантье (теория ценности и прибыли австрийской школы)» (1919), которая известна на Западе как Bukharin, N.I. (1927). The economic theory of the leisure class. London: Martin Lawrence. First Russian edition in 1919.
Более внимательно перечитал «Приложение. Теоретическое примиренчество. (Теория ценности г. Тугана-Барановского)».
Посмотрел также монографию моего земляка Туган-Барановский, М.И. (1909). «Основы политической экономии». Спб.: тип. акц. общ. «Слово», 760 с.

И более полно понял сущность работ (как обветшалых, так и современных) этих рыцарей российского капитализма — от Туган-Барановского до нынешних писак, ему подобных.

Сущность эта — антимарксизм в прямой или завуалированной форме, существование которого возможно благодаря наличию работ Маркса. Антимарксизм — это как гриб-паразит, который не может существовать без растения, которым он питается, или как паразит в теле живого организма.
Общее определение слова «паразит» касается не только многоклеточных и простейших, живущих за счёт своего хозяина и во вред последнему, но также вирусов, бактерий и грибов с подобными качествами. Согласно исторической традиции, и с точки зрения медицинской паразитологии, паразитами принято называть любые существа, ведущие паразитический образ жизни, кроме вирусов и бактерий с подобными качествами.

Цель антимарксизма — заработать некоторое количество денег в капиталистическом обществе от буржуев посредством написания и платной публикации работ, направленных на критику или искажение смысла трудов Карла Маркса.

Какие нехорошие эти анти... Как бы узнать, не причитается ли мне "некоторого количества", раз уж заклеймили антимом..
А вот ответа на мои "антимарксистские" речи не поступило... Сдулся марксист?

Сколько можно писать, что я не марксист, а простой человек, внимательно прочитавший работы Маркса, Энгельса и даже их теоретических критиков и интерпретаторов.
Когда я на форумах вижу ошибочную интерпретацию Маркса (разумеется на мой взгляд), я вступаю в диалог и пытаюсь доказать, что мой оппонент ошибается. От этого я не становлюсь марксистом, так как понятие "марксист" - это ложное понятие. Ведь никто же не называет человека, прочитавшего Библию, и понимающего эту работу древности "библеистом".

Кстати, сам Маркс шутил, что он тоже не "марксист". А вот антимарксисты, огульно порицающие теорию Маркса, существуют. Они полтора века стараются охаять Маркса, но у них ничего не получается. Беда Маркса в том, что его учение взяли на вооружение "орденоносцы" Сталина не науки ради, а для придания научной легитимности их порочной практике "построения" социализма и удержания власти в своих воровитых и преступных ручонках, которые в основном всегда были по локоть в крови.

Почему ложное... многие гордятся, целые школы и учения, целая идеология. Аналогия хромает, название "библеисту" есть, просто другое. Можно не называться марксистом, но быть им. Дело не в термине. Он не шутил. Он говорил это с печалью по поводу извращения своей теории политиканами. И Вы утверждаете, что "не марксист"? Ну и логика, хитро..пая, евреи обзавидуются. Далеко не только. Прохиндеев и дураков полно по миру и сейчас.
Если заметили, у меня нет огульного охаивания всего Маркса. Отнюдь. И свои "охаивания" доказываю, тогда как немарксист Валерий их защищает отчаянно, но бездоказательно.
Выше показал недостаточность Ваших с Практик объяснений проблемы современных технологий, но Вы уклонились от ответа. Потому что в рамках ортодоксального марксизма объяснений нет.
Даже готовы спрятаться за "немарксиста", типа я не я и лошадь не моя. Ай я яй...
Оно да бог с Вами, просто факт обычный для "страны дикарей" - думать не умеем и не желаем... и это лучшие. Вот ответ на недоумение Григория по поводу Практик с её любовью к Путину. Что угодно! только не думать! не смотреть трезво в глаза реалиям. Лучше помечтать о кумунизьме...

Как же так? Разве я уклонился от ответа? А это что: viewtopic.php?p=38777#p38777 ?

Я дал полный ответ, на который последовало какое-то голожопое бормотание:

viewtopic.php?p=38781#p38781

viewtopic.php?p=38786#p38786

viewtopic.php?p=38800#p38800

А теперь новое обвинение, чарующее своей новой голожопостью.

Ну да, вы ж Оракул! А кто то там .... - бормотанье, на которое Оракулу насрать. Так кто здесь с голой жопой? Кому нечего ответить на доводы уппонента?
Вот бормотанье (одно из):
Это Ваше полное... : "Следовательно, в данном случае прибавочная стоимость и прибавочный продукт равны нулю, а стоимость товара W = C.
Однако это не означает, что и цена товара, произведенного автоматической системой машин, W’ = C.
Маркс показал (см. гл. Х первого тома «Капитала») что цена прогрессивно произведенного товара первоначально выше его стоимости, то есть W’ > W, так как наряду с системой машин для производства данного товара на родственных предприятиях данной отрасли используются еще средства производства, требующие применения живого труда."
Маркс говорит о "сверхприбыли" (в его терминологии), возникающей на предприятии (отдельном!) при первой - опережающей общий уровень - модернизации. И далее о том, что эта сверхприбыль кратковременна, потому что переток капитала и конкуренция приводят к широкой модернизации, и норма прибыли уравнивается.
Как видим, эта песня из другой оперы и прилеплена здесь как банный лист к любимой Вами голой жопе.
Вы ведь не знаете видимо, что целые отрасли опираются сейчас на автоматику, и в каждой примерно один уровень автоматизации и производительности - такова технология. И прибавочный продукт огромен, и стоимость не малая, тогда как у Вас почему то нули. У Маркса в его примере нулей нет, там всего лишь некоторое превышение прибыли по причине пониженных затрат. ПРИ ТОЙ ЖЕ ЦЕНЕ продукта!!! Так что не катит Ваше объяснение. ЛАЖА!
А если Вам нечего больше сказать и только крутите жопой (на картинке), то ответ ясен.
Однако честный уппонент должОн признать проигрыш явно, а не прятаться за жопу.

Видно, что Вы в сложных вопросах ТТС не соображаете. Прибавочный продукт - категория стоимостная, она касается системы стоимостных цен. При ценах производства прибавочный продукт невозможно вычислить в отдельном производстве по определению. Есть прибыль, сверхприбыль, а прибавочный продукт можно вычислить только после обратной трансформации, чего, разумеется, никто не делал и не будет делать при капитализме.
Мне неинтересно с Вами сорить, так как я, чтобы Вас переубедить, вынужден был бы читать здесь целые лекции. Мне это не интересно.

Я думаю, что Вы никогда не поймете следующие слова Маркса:
"Уже раньше мы показали, что, хотя прибавочная стоимость представлена в прибавочном продукте, однако, наоборот, прибавочный продукт в смысле простого увеличения массы продукта не [всегда] представляет прибавочную стоимость. Он может представлять минус стоимости."(т.25, ч.2, с.350)

Ну и самомнение у Вас однако...
Похоже, уважаемый, вы читать разучились, а понимать тем более. В цитате ясно сказано, что прибавочный продукт понятие НАТУРАЛЬНОЕ! Приб. с-сть ПРЕДСТАВЛЕНА в приб. продукте, но это не одно и то же. Увеличение МАССЫ продукта - натуральной! - не всегда соответствует увеличению стоимости.
Вот именно. Производительность выросла, масса продукта увеличилась, а затраты даже снизились в целом, и на единицу продукта тем более.
Ну и где "стоимостная категория"? Вы в простых то вопросах не разбираетесь, путаетесь в терминологии, своё толкование выдаете за марксово. Но вот Ваша же цитата бьёт Вам по ушам. Поздравляю прос.амшись.

В смысле самого себя поздравляете?

Что касается прибавочного продукта, то эта категория специально разработана Марксом в рамках первого тома "Капитала". Он ну очень мало пишет об этой категории, так как прибавочный продукт - это натуральный аналог категории "прибавочная стоимость". При ценах производства прибыль отклоняется от прибавочной стоимости и "аналог" улетучивается, оставаясь, тем не менее, на макроуровне.

Категория эта разработана специально для того, чтобы показать "производственное" происхождение прибавочной стоимости, это своеобразная хитрость для филистеров и вульгарных экономистов, которые утверждают, что прибавочная стоимость создается в сфере обращения, так как товар продается выше его "стоимости". Резвился здесь Виктор Шулига и пытался продвинуть эту псевдоидею.

Этот viktork так и не ответил на мой вопрос: что будет, если все товары будут производиться по безлюдной технологии. Другими словами, какова стоимость товара, произведенного по безлюдной технологии и будет ли заинтересован капиталист в таких условиях производить товары вообще.

РЕПЛИКА.

О "прибавочном продукте" Маркс писал, если память не изменяет, в четвёртом томе "Теории прибавочной стоимости". Там он приводит барщину и оброк как две ранние формы эксплуатации. При оброке прибавочный продукт представлен в натуральной форме - часть урожая просто отдаётся барину. При барщине прибавочный труд представлен в его чистом виде - отделён явным образом от труда крестьянина на себя. Эти две исторически ранние формы эксплуатации наглядно показывают, что прибавочный труд и прибавочный продукт не выдумка Маркса а исторический факт. В капиталистическом обществе выделить так вот наглядно прибавочный продукт и прибавочный труд довольно сложно. Всё выглядит так, как будто капиталист оплачивает труд работников полностью и никакого прибавочного труда нет. Как если бы никакой эксплуатации вовсе не было. Но пример с оброком и барщиной показывает, что в то время эксплуатация была очевиднейшим фактом и с того времени никуда не исчезла - только она маскируется - особенно в наше время, когда топ-менеджеры, получая колоссальные зарплаты, наивно верят, что это так стоит их труд, а по сути, это просто часть прибавочной стоимости, проведённая под названием зарплата менеджера. Или, скажем, современные чиновники с их баснословными зарплатами и дополнительными доходами. Многие честные предприниматели помимо действительно ЗАРАБОТАННОЙ ими зарплаты получают ещё и прибыль. Спортсмены, артисты, телеведущие, журналисты, обласканные властью... - вся эта публика активно потребляет прибавочный продукт, их зарплаты (иногда поражающие воображение простого обывателя) - чаще всего, не что иное, как часть прибавочной стоимости, которую отстёгивает элита из соображений создания престижа страны и развлечения народа (зрелища). Одним словом, в наше запутанное время и методы присвоения и дележа прибавочного продукта также стали запутанными. Распутать этот клубок отстёгиваний, приписываний, псевдо-заработков... довольно сложно. В наше время даже самый откровенный грабёж подаётся обычно под соусом честного заработка или социально-оправданного действа - типа повышения пенсионного возраста. Один этот закон позволит извлечь из кармана законопослушных обывателей кругленькую сумму их пенсионных, честно накопленных средств, которые им не заплатят... Увеличение НДС ещё один шаг выворачивания карманов населения. Налог на отдых - ещё одна выдумка наших властей.


https://www.pnp.ru/economics/kurortnyy- ... -goda.html

Одним словом, всякий раз, когда падают реальные располагаемые доходы граждан, добывающих себе пропитание честным трудом, увеличивается масса прибавочного продукта, присваиваемая остальной частью нашего общества. Как следствие повышается норма прибавочной стоимости и меняется пропорция деления национального дохода не в пользу основной массы наших граждан.

По моим расчётам, оптимальная норма прибавочной стоимости должна составлять примерно 50% или чуть ниже. В России этот показатель превышен - и это одна из причин низких темпов роста экономики. Низкие реальные доходы влияют на экономику, подрывая платёжеспособный спрос, порождают фальсификацию продуктов и подрывают здоровье нашего народа. Ситуация эта тянется десятилетиями. Народ, лишённый нормальных зарплат, залезает в кредиты и это обогащает банки. Выгодно держать деньги в банках, чем развивать реальный сектор. Отсюда и общая стагнация экономики и разбухание банковского спекулятивного капитала... Нарушены фундаментальные пропорции деления добавленной стоимости. Отсюда и нескончаемый кризис.

Григорий.

Так, Маркс в четвертом томе "Капитала" писал: «Хотя всякая прибавочная стоимость представлена в каком-нибудь прибавочном продукте, прибавочный продукт сам по себе, напротив, не представляет прибавочной стоимости. {Допустим, что продукт вообще не содержит прибавочной стоимости, например, когда крестьянин владеет своими собственными орудиями (и, кроме того, своей собственной землей) и работает лишь ровно столько времени, сколько работает любой наемный рабочий для возмещения своей заработной платы, — скажем, 6 часов. Если бы год был урожайным, то крестьянин произвел бы вдвое больше продукта, но стоимость всего его продукта осталась бы прежней. В этом случае не было бы прибавочной стоимости, хотя имелся бы прибавочный продукт}[ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. –Т.26. –Ч.III.– С.383].

«Абсолютная и относительная прибавочная стоимость имеет то общее между собой, что обе они предполагают известную степень развития производительной силы труда. Если бы у человека (у каждого человека) всего его рабочего дня (всего рабочего времени, которым он располагает) было достаточно только на прокормление его самого (или, в лучшем случае, еще и его семьи), то отпали бы прибавочный труд, прибавочный продукт и прибавочная стоимость. Эта предпосылка известной степени развития производительной силы труда основывается на естественном плодородии природных источников богатства — земли и воды, — которое в различных странах и т.д. различно. Первоначально потребности просты и примитивны, а потому незначителен и тот минимум продуктов, какой нужен для поддержания существования самих производителей. Точно также незначителен здесь и прибавочный продукт. С другой стороны, в этих условиях число живущих за счет прибавочного продукта тоже очень невелико, так что прибавочный продукт представляет собой здесь сумму небольших прибавочных продуктов сравнительно большого числа производителей» [Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. –Т.26. –Ч.III. –С.468].


Если отбросить в сторону голый зад viktork'а, то оказывается, что он и спорить-то толком неспособен. Мы говорили о полностью безлюдном производстве. А он приводит примеры, где таковое полностью отсутствует и что-то там наукообразно бормочет про прибавочный продукт и какую-то стоимость (то-ли про прибавочную стоимость, то-ли про стоимость товарного продукта).

На самом деле речь идет о разных вещах. Начал я отвечать на его вопрос, относящийся к полностью безлюдному производству некоторого товарного продукта. Гипотетически речь идет, например, о производстве хлеба на хлебозаводах, на которых людей полностью заменили роботами (не путать с японскими резиновыми женщинами).
Викторк же начал вешать лапшу о том, что только часть хлебозаводов работают по безлюдной технологии, а другая часть работает с использованием живого труда. В этом случае можно говорить о том, что существует некоторая рыночная цена на хлеб и роботизированные хлебозаводы будут, безусловно, получать прибыль, правда только тогда, когда себестоимость ихнего хлеба будет ниже рыночной цены на хлеб. Так вот в этом случае роботизированные хлебозаводы будут иметь прибыль, но прибавочной стоимости и прибавочного продукта они никогда не создадут, так как источником того и другого является живой труд, но ни в коем случае не труд, овеществленный в роботах.
Виктор обязан понять, что в старые добрые времена работающей в производстве лошади (рабочему скоту) никто не приписывал свойство создавать прибавочный продукт и стоимость, как овеществляемый человеческий труд. Правда, находились и такие экономисты-придурки, которые считали, что и природа создает стоимость, аналогичную стоимости, создаваемой абстрактным человеческим трудом. В действительности же природа (лошадь, урожайный год, робот и т.п.) создает потребительную стоимость наряду с живым трудом, но не создает стоимости, а тем более прибавочной стоимости. Если этого не понимать, то легко превратиться в апологета капиталистической эксплуатации рабочей силы человека.

Это называется "путай-путай". Ответить конкретно нечего.


Но Вы сами пишите, что приб. продукт может быть (есть), а прибавочной стоимости нет как нет. И это верно. А потому ПП не может быть аналогом ПС! Это вообще разные категории! Натуральная и стоимостная имеют разное происхождение. Если ПП создается Конкретным трудом, то стоимость - Абстрактным, если ПП будет на рынке оценен по своей полезности (натуральные характеристики) как Потребительная стоимость, то ПС - это ТОЛЬКО дополнительные ЗАТРАТЫ абстрактного труда. Стоимость у Маркса используется по системе "путай-путай", потому что она у него то затраты, а то продукт. Вот в этом и застрял Валерий. Он де не марксист, но цепляется за каждую букву, машет цититами, не понимая смысла и не пытаясь разобраться в этом политизированном вранье. Вот надо доказать сплутацию - и вот она в натуре - неоплаченный труд! Которого нет в природе.


Вот опять путаница понятий. Прибавочной стоимости как ЗАТРАТ абстрактного труда нет в природе. Прибавочный продукт - натуральное понятие и придумано не Марксом, создается естественно в производстве со всеми полезными свойствами, как и необходимый. Здесь никакой разницы между ними нет. На выходе имеем просто продукт производства с конкретными затратами. И только на рынке возникает оценка затрат труда абстрактного как необходимого. Только на рынке! Там же происходит и оценка полезности продукта - всего! Появляется Потребительная стоимость ВСЕГО продукта. И только разница между ПС и Стоимостью-затратами труда (ОНЗТ) создает прибавочную стоимость. Отсюда ясно, что содержание ПС - это потребительная стоимость, а не затраты. Вот вам факт - Маркс лжец.
Вообще все! стоимостные показатели и сущности рождаются на рынке и только там. Да, исходный материал - натуральный - создан в производстве (и затраты, и полезность), но стоимостное содержание возникает только на рынке. Потому что все они - общественное отношение, которое не может возникнуть в ограниченном нерыночном пространстве.


Это я должен ответить? Занятно. Смотрите на реальное производство. Мало людное или совсем безлюдное - детали. Но в любом случае несёт ничтожную долю "живого труда" В марксовой трактовке. Стоимость-затраты (что стоило производство) очевидны - исходные материалы, амортизация, энергия. Стоимость на рынке - это потребительная стоимость. Она исходит из полезности продукта и только. Насколько она выше затрат? А никто не знает заранее, если продукт новый. Если он давно на рынке и цена известна заранее, то производитель ориентируется на неё в своих затратах. Разумеется, производство выгодно только при затратах на единицу ниже цены.
Влияет ли на цену конкуренция? Безусловно, при насыщении рынка продукт-товар будет дешеветь, несмотря на прежнюю полезность! Просто конкуренция будет выбивать с рынка производителей с высоким уровнем затрат (ага, с большой стоимостью ) Поэтому в современном производстве идет постоянное обновление продукта с циклом в несколько лет.
Это вполне соответствует марксовому закону понижения нормы прибыли, но не от общего уровня, а от сверх прибыли. Таким образом, рост полезности повышает фактическую прибыли, а конкуренция снижает её до нормы. Стоимость и потребительная стоимость (затраты и полезность) взаимодействуют и конкурируют.
ННу а если смешивать эти понятия, как любит Маркс, то получается чехарда и ошибки. Во времена Маркса, когда основу затрат составлял действительно живой труд, а цена определялась затратами, такие упрощения и путаница могли сойти с рук, но сегодня всё это вылезает наружу в совершенно неприемлемом виде.

ПААзвольте! Это Вы привели такой пример, ссылаясь на Маркса, на его определение сверхприбыли.
Это по Марксу. Тогда как на деле прибавочного продукта - вагон (по Марксу он ВЕСЬ прибавочный, ведь необходимого нет) . А если идти по Вашей логике (прибавочная стоимость - отражение прибавочного продукта), то и весь он - прибавочная стоимость.
Валерий, Вы кругом в дерьме, кругом просравшись. Запутались в Марксе, как муха в паутине.
А ведь создавала лошадь прибавочный продукт, иначе феодализм не победил бы рабовладение. Энергия животных и ветра-воды через мельницы и паруса создала феодализм в целом, его преимущество и производительность, прогресс. А вот категория стоимости возникла лишь в "развитом" феодализме, когда появился полноценный национальный рынок. Ну кто чего "приписывал" - как то без разницы. Тогда и боги были другие. Слава те господи, признал! Признал разницу между Потр. С-стью и стоимостью-затратами!
Сверкнула надежда! на прояснение разума.